Мать сыра земля - [112]

— Будешь, точно так же как здесь, валяться на кровати и читать книжки в какой-нибудь гостинице. Или тебе больше нравятся наркотики и электрошок? Сигарет там выдают десять штук в день, но тебе и этого может не обломиться.

— Я бы съездил куда-нибудь. На море… — примирительно согласился Моргот.

— Разбежался. На море! Я попробую найти что-то поприличней… Да, понадобятся твои фотографии на документы. Я завтра все тебе скажу. Только…

— Что?

— Ты мне пока не звони. На всякий случай. Да и дома меня не будет. Звони Сенко, хорошо? Я ему все передам.

— Чего? Кому?

— Сенко. Однокурснику твоему, — Макс невесело усмехнулся. — И никогда не звони ему с ближайшего автомата, и никогда не говори больше минуты, понял?

— Да ты с ума сошел! Сенко — их единственная зацепка!

— Не верю я, что они ему поставят прослушку. А если и поставят, то тебя не вычислят. Только звони обязательно, каждый день. Часов в семь вечера.

— Ладно, — пожал плечами Моргот.

— Тогда я пошел, — Макс поднялся, пригибая голову.

— Погоди… — Моргот попытался встать.

— Что-то важное?

— Погоди, говорю, — Моргот несколько секунд сидел на кровати, схватившись за голову. — Ну не могу я так быстро встать!

— Руку давай.

— Да толку от твоей руки, если башка раскалывается…

Он вышел из подвала вместе с Максом, босиком и в трусах, и, кряхтя и пошатываясь, направился к соседнему корпусу. Роса на малиновых кустах еще не высохла и обжигала тело бодрящей прохладой, мелкие обломки кирпичей под ногами кололи пятки; Макс молча шел сзади. Моргот вытащил спрятанную тетрадь, оглянулся и протянул ее Максу.

— Вот, возьми.

Макс узнал тетрадку и сквозь полиэтиленовый пакет и легонько толкнул Моргота ладонью в лоб:

— Чего не сжег-то?

— Не захотел, — ответил Моргот. — Верни мне ее потом.

— Зачем она тебе?

— Не твое дело.

— Морготище… Мне больше делать нечего, как прятать тетрадки, — Макс усмехнулся. — Имею я право хотя бы знать, для чего это делаю?

— Если эта технология действительно обгоняла западную, как ты говоришь, Игора Поспелова убили люди Лунича, ты это понимаешь?

— Это чушь, Моргот! Зачем? Если все равно существовали чертежи?

— Чертежи в результате ушли к Луничу.

— Да это же мелочь, это не тот масштаб! Ты представляешь себе, что такое операция по ликвидации человека?

— Во время уличных боев? Как видишь, технология стоила миллионов, миллионов в валюте. И, уверяю тебя, она миротворцам досталась очень дешево, можно сказать — за бесценок.

— Но мы бы ничего не потеряли, от нас не убудет, если кто-то еще начнет использовать эту технологию! — Макс покачал головой.

— У нас — не убудет, зато прибудет у них. Возможно, это была единственная наша технология, которая чего-то стоила. Лунич — политик. Где он взял этого эксперта в такой короткий срок? Я тебе скажу: эксперт у него был, давно был, еще когда Лунич законсервировал цех. Возможно, этим экспертом являлся кто-то из ученых, работавших в цехе, тот же Ганев, например. Лунич уже тогда знал, что это такое и насколько это дорого стоит. Он — знал, а ученые не знали. И смерть ученых никому выгодна не была, кроме Кошева, конечно. Но когда убили большинство из них, Кошев об этом еще не подозревал.

— Ты поэтому хочешь сохранить тетрадь? Чтобы это было не только у Лунича?

— Нет, — ответил Моргот. — Если я когда-нибудь умру, мне бы хотелось, чтобы от меня тоже хоть что-то осталось.

Тетрадь с пожелтевшими, хрупкими страницами лежит передо мной на журнальном столике. Ее мне отдал Первуня. Когда мать Макса нашла нас — а мы тогда держались в подвале из последних сил, — она забрала его к себе. Она не могла взять всех четверых и взяла только Первуню. Но мы часто бывали у нее по выходным и ездили к ней на дачу, есть клубнику с молоком. И когда стали взрослыми — тоже.

Теперь содержание этой тетради ничего не стоит. Но я все равно храню ее, потому что так хотел Моргот. Потому что это след человека на земле. Рядом с тетрадью лежит его записная книжка. Не думаю, что его стихи и заметки чего-то стоят для человечества, равно как и моя книга о нем. Но это — его след. След Сенко — библиотека НИИ «Электроаппарат». След Стаси — картина «Эпилог». Кто знает, сколько следов еще они могли бы оставить? Я храню их следы, но когда меня не станет, они исчезнут.

Силя весь день был злым и неразговорчивым, все время огрызался на нас и убегал, а вечером не стал смотреть с нами мультики: ходил куда-то по темноте, а вернувшись, завалился на кровать лицом к стенке.

Моргот выбрался из подвала лишь к вечеру, но вскоре вернулся и снова собрался уходить. В последние дни он часто уходил на целую ночь и пропустил только тот день, когда напился вместе с Салехом. Мы думали, он собирался украсть машину. Но тогда мы не знали, что он торопился, и торопился, чтобы перед отъездом оставить нам денег.

Мы давно погасили свет, я, наверное, даже задремал, но проснулся, когда услышал тихие всхлипывания Сили и шепот Бублика. Я и так недоумевал весь день, что же происходит с Силей (даже дразнить его не хотелось), и встал не столько потому, что его пожалел, сколько из любопытства: может, он что-нибудь расскажет? Но он замолчал, стоило мне подойти поближе, и Бублик отчаянно замахал на меня рукой.