Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество - [47]

В этой пьесе (художественные особенности и литературные корни которой уже разбирались[187]), монахиня Анна"совлекается"своего монашеского образа, уходит в мир ради спасения людей, чья жизнь из‑за того, что они продали душу за счастье, превратилась – уже здесь на земле – в ад. В этот ад и сходит Анна, покидая монастырь ("отдать душу дьяволу"значит, очевидно, согласиться войти в этот"ад", покинув стены монастыря). В то время как другие монахини, и в первую очередь антипод Анны – Павла, остаются в монастыре спасать свою душу, Анна уходит в мир, где встречает Скитальца и,"отдавая за его душу свою", спасает его. Разбирая эту пьесу, надо иметь в виду, что отречение Анны от всех земных благ, которые сулил ей договор, говорит о том, что она уже совершила свой подвиг отречения от мира, ее душа уже и так всецело посвящена Богу. Вероятно, Павле необходимо было продолжить подвиг спасения своей души, потому что для нее мир был полон соблазнов и искушений. Анна же потому и могла положить свою душу за другого, что мир ее больше не соблазнял.

В жизни самой матери Марии таким моментом был уход в монашество и то"обнищание", которое засвидетельствовано в ее стихах:

Уплатила я по всем счетам

И осталась лишь в свободе нищей.

Вот последнее, – я дух отдам

За Твое холодное жилище.

Бездыханная гляжу в глаза, –

В этот взор и грозный и любовный.

Нет, не так смотрели образа

На земле бездольной и греховной.

Тут вся терпкость мира, весь огонь.

Вся любовь Твоей Голгофской муки.

И молюсь: руками душу тронь.

Трепещу: Ты простираешь руки. (158)

В отличие от монахинь Евдокии и Бландины, до принятия монашества мать Мария уже имела многое из того, что может дать мир (семья, житейское благополучие, литературная, общественная и церковная известность и т. п.). Тем не менее она отреклась от всего этого ради Бога (при этом процесс ее отречения был не так прост и растянулся на несколько лет)."Монашество в миру", таким образом, было для матери Марии следующим шагом после обретения ею свободы от мира. Только после того, как ее душа стала свободна и посвящена Богу, она могла"положить ее за други своя". Поэтому идеи матери Марии о"монашестве в миру"не следует применять без должной рассудительности. Мера любви к ближним не должна превышать меры любви к Богу. Только совершенное отречение от мира позволяет спасать тех, кто стал добычей зла. Всякая попытка"спасать"других, не отрекшись от мира, превращает"спасающих"в таких же"скитальцев", как и"спасаемые"(что и происходило у матери Марии в период ее эсеровского прошлого).

Собственное обнищание матери Марии, как и полученное ею прощение грехов, является важнейшим моментом ее жизни. Без этого невозможно понять всего остального. Некоторые статьи матери Марии могут создать впечатление, что она вообще против"традиционного"монашества, которое есть, в первую очередь, школа бесстрастия – свободы от страстей и мирских привязанностей. В частности, вызывающе выглядят ее призывы открыть монастыри для беспризорных и воров, впустить мир в монастырь. Но пьеса"Анна"и такие поздние статьи, как"О подражании Богоматери"(1939), не оставляют сомнений: совершенный подвиг любви к ближнему невозможен без полного отречения от мира. Ведь и святые из выбранных ею житий, в частности, Виталий–монах, которого она снова вспоминает в"Анне", прежде чем прийти в город спасать падших и заблудших, проходят в пустыне путь суровой аскезы. Чтобы"совлечься"монашеского образа, надо прежде в него по–настоящему облечься (разумеется, по внутреннему человеку) – вот это и забывают сегодня те, кто вслед за Н. Бердяевым рассуждает о"монашестве в миру"и ссылается при этом на мать Марию.

Приведем два свидетельства. Одно – о. Бориса Старка, который сказал, что"ряса была для нее кожей, а не маскхалатом"[188], другое – Т. Манухиной, передавшей следующие ее слова:"Вот и монашеский костюм… все бы так с себя и сняла! – воскликнула мать Мария. – Надеть бы рогожку с дыркой для головы, подпоясаться веревкой – хорошо! Говорят, монашеское одеяние проще мирского, совсем не проще, из этой простоты какой утонченный шик умудряются извлечь! Какую изысканную грацию всех этих падающих линий!…Вот, например, Х (она назвала одного архимандрита) – тонкий аскет. Меня с моим внешним видом он просто не выносит, а я нарочно, прости, Господи, – как мне выходить к нему…, апостольник долой, всклочу волосы, в руках капуста, да так из кухни к нему и выхожу и монашеским поклоном приветствую… Ну что же, сердится, презирает…"[189]. В этих словах содержится вся суть конфликта матери Марии и архим. Киприана, для которого важнее всего было"быть в форме"в своем"ангельском", монашеском образе[190]. В этом благообразии есть своя правда и свой смысл, но выше него церковная традиция чтит юродство Креста, кеносис, совлечение всех и всяческих"форм", положение своей души за других. Этим путем и шла мать Мария в последние годы своей жизни. Полемика с о. Киприаном носила для нее характер юродства. Не случайно в момент смерти заступником Анны (покинувшей монастырь ради спасения людей) выступает любимый матерью Марией святой Василий Блаженный, которого она упоминает в своих стихах, икону которого написала для Лурмельского храма.