Мать. Мадонна. Блудница. Идеализация и обесценивание материнства - [31]

Мужчине, лишенному этого «внутреннего пространства», которое является чрезвычайно важным для женщин, часто бывает трудно понять значение гистерэктомии для женщины. Гистерэктомия может быть еще более разрушительной, чем менопауза, потому что в ней есть элемент мучительного выбора. Несмотря на сильное кровотечение, возникающее на фоне сильной боли в животе, которая может сделать гистерэктомию рекомендуемой процедурой, врачи, выслушав «субъективные» жалобы пациентки, редко настаивают на ней. «Решение остается за вами», — говорит врач-гинеколог. «Да пошло все к черту», — отвечает женщина.

Я встречала женщин, которые в гораздо более раннем возрасте, чем период наступления менопаузы, проходят через многие колебания и сомнения, прежде чем решаются на гистерэктомию. Это были женщины всех возрастов, гетеросексуальные и гомосексуальные, некоторые из них уже были матерями, некоторые нет, другие были слишком стары для беременности, но все они сильно сомневались перед лицом угрозы потерять орган, глубоко связанный с женственностью и женским началом. Эти женщины испытывали мучительный конфликт из-за отказа от этого замечательного и дающего жизнь органа, который сделал или мог бы сделать возможным рождение детей, прекрасных младенцев в реальном мире или мире фантазий женщины.

Процесс горевания начинается до операции. Матери чувствуют, что совершают предательство, отказываясь от органа, который так много значит для них. Женщины, которые никогда не ощущали радость и боль деторождения, начинают страдать и испытывать горе при мысли о том, что они уже никогда не смогут выносить ребенка. Поскольку это горевание зачастую связано с воспоминаниями об аборте, у них возникают ночные кошмары, в которых нерожденные дети внезапно вновь заявляют о себе в сознании женщины.

Материнство является центральной темой данной книги — материнство, со всем его благотворным влиянием, а порой с перверсиями. Внутреннее пространство, материнская утроба и ее психические репрезентации, являются уникальными для женщин и имеют ключевое значение для материнства. Быть лишенной материнской утробы значит испытать настоящую потерю власти, характерной только для женщины.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Материнство как перверсия

Это может показаться странным, но некоторым женщинам материнство дает прекрасную возможность для реализации первертных желаний по отношению к детям и отмщения своим собственным матерям.

В норме развитие ребенка опирается на здоровое материнство, в котором мать получает удовольствие от ухода за ребенком и помогает ему становиться независимой и самостоятельной личностью со своими уникальными свойствами. (Винникотт утверждает, что ребенок достигает своего «истинного Я» благодаря «достаточно хорошей матери» [Winnicott 1965]). Однако легче сказать, чем сделать, поскольку матери, в свою очередь, являются дочерями своих матерей — со всем множеством собственных травм и ранних переживаний. По словам Чодороу, «материнское отношение… воспроизводится из поколения в поколение» (Chodorow 1978, р. 3; Чодороу 2006, с. 9). Блум соглашается с ней: «Мать человеческого существа продолжает заботиться о ребенке долгое время после окончания периода его полной зависимости, пронося свое отношение вместе с материнскими качествами своих матерей во взрослую жизнь следующего поколения» (Blum 1980, р. 95).

Слово «перверсия» используется в психоанализе обычно в связи с сексуальностью, но, как указывают Лапланш и Понталис, до Фрейда это понятие применялось для обозначения «отклонения инстинкта», и добавляют: «Те авторы, которые допускают существование различных инстинктов, вынуждены сильно расширять область перверсии и увеличивать число ее форм: это извращения «морального чувства» (преступность), «социальных инстинктов» (куначество); пищевого инстинкта (булимия, запой)» (Laplanche & Pontalis 1973, р. 307; Лапланш и Понталис 2010, с. 373). Представляется странным, что, хотя концепция инстинктов простирается вплоть до проблем с питанием, в том числе в виде крайних проявлений вроде дипсомании[5], нет практически никаких упоминаний о перверсии «материнского инстинкта», притом что в «нормальном» проявлении этот термин часто и достаточно вольно используется. Другими словами, материнство как перверсия практически никогда не признавалось. Редким исключением является Дж. Н. Роузен, который говорит довольно красноречиво:

«Понятие перверсии материнского инстинкта согласуется с данными, полученными в результате наблюдения за этиологией шизофрении. Оно согласуется и с поведением матерей шизофреников, и с материалом, полученным от психотических пациентов, а также с фактом, что на биологическом уровне проявление каждого инстинкта может подвергнуться перверсии. При всем разнообразии инстинктов я не нахожу среди них ни одного, который не подчинялся бы этому правилу. Я не нахожу ни одного инстинкта, который не мог бы приводить к искажению отношений между целью и объектом, которое мы и называем перверсией… Искажение исходит от первертной матери, не наделенной особым даром настраиваться на нужную волну, который бы позволил ей понять плач своего ребенка и вернуть это переживание в его мир всемогущего удовольствия… Ребенок должен расти. Если его развитие проходит с родителем, чей материнский инстинкт отягощен перверсией, ребенок с самого начала сформируется на ослабленной психосексуальной основе» (Rosen 1953, р. 100-101).