Мать. Мадонна. Блудница. Идеализация и обесценивание материнства - [3]

Спустя три года Уэллдон начала работать в Паддингтонской больнице, которая была создана в 1931 г. на базе Института по изучению и коррекции делинквентного поведения. В ней она познакомилась с Айзмондом Роузеном, психиатром и психоаналитиком, автором первого многотомного научного труда о сексуальных девиациях. Перейдя вскоре в Портмановскую клинику — ведущее лечебное заведение, специализирующееся на помощи антисоциальным пациентам разных возрастов, — она работала под руководством Адама Лиментани, будущего президента Британского и Международного психоаналитического общества, много писавшего о сексуальных девиациях и делинквентности.

Работе в Портмановской клинике Уэллдон отдала тридцать лет, и в сфере ее внимания были психиатрические пациенты, совершившие убийства, изнасилования, обвиненные в педофилии и других тяжелых преступлениях. Хотя многие старшие коллеги из этой сферы считали, что тюремное заключение и наказание — единственный метод «работы» с этой категорией преступников, она вскоре обнаружила, что так называемым «судебным пациентам» очень помогает психологическая помощь, а именно психоаналитически ориентированная психотерапия.

В процессе работы с этим пациентами Уэллдон обнаружила, что многие из них сами были жертвами насилия в детстве. Это понимание является общепризнанным в современном психотерапевтическом сообществе, однако в шестидесятые-восьмидесятые годы прошлого века лишь небольшое число специалистов интересовалось тяжелым прошлым таких пациентов, считая это важным фактором, влияющим на формирование будущего преступника. Во время работы в Портмановской клинике Уэллдон не только сделала важный вклад в понимание этиологии сексуальных и насильственных преступлений, но и разработала новые формы психотерапевтической помощи, в частности групповую психотерапию для преступников с психиатрическими диагнозами, которых она часто помещала в одну группу с жертвами аналогичных преступлений. Как показал опыт Уэллдон, только когда преступник и жертва сведены вместе и имеют возможность взаимодействовать друг с другом, у них появляется возможность по-настоящему отгоревать пережитый каждой из сторон ужасающий опыт. Этот революционный для тех времен подход к судебной групповой психотерапии стал впоследствии обычной практикой для разных лечебных заведений (Kahr 2011).

В начале восьмидесятых годов Эстела Уэллдон организовала ряд международных встреч, посвященных судебной психотерапии, на платформе которых в 1991 г. была создана Международная ассоциация судебной психотерапии — организация, объединяющая традиционную судебную психиатрию с психоаналитической терапией, членами которой являются несколько сотен специалистов из разных стран. Ныне Уэллдон — ее почетный и пожизненный президент. Также в конце восьмидесятых в Портмановской клинике она организовала и стала вести, а затем курировать первую в мире учебную программу по судебной психотерапии, которую спонсировали Британская федерация последипломного медицинского образования и Университетский колледж Лондона (UCL). За двадцать лет Уэллдон лично обучила несколько поколений специалистов по судебной психотерапии.

После публикации книги «Мать. Мадонна. Блудница», которая была признана авторитетным «Британским медицинским журналом» классическим трудом по медицине, Уэллдон несколько лет занималась судебно-психиатрической экспертизой матерей, обвиненных в различных правонарушениях, в том числе жестоком обращении с детьми и проституции. В 1997 г. после выхода под ее редакцией «Практического руководства по судебной психотерапии» она удостоилась степени почетного доктора Университета Оксфорд Брукс.

Несколько лет спустя президент Американской психоаналитической ассоциации Роберт Пайлс присвоил Уэллдон степень почетного члена за новаторский вклад в психоаналитическую теорию и практику в области судебной психиатрии, а также за обучение сотрудников Портмановской клиники и работу с матерями, обвиненных в насилии над детьми. Эта работа считалась ранее невозможной из-за негативного контрпереноса, который вызывают эти женщины.

Вне зависимости от того, пишет ли Уэллдон о первертных матерях, садомазохизме, преступлениях на сексуальной почве или об обычных пациентах, она не задается вопросом наказания. Для нее важнее осознание, целью которого является не оправдание или попустительство преступному поведению, а более глубокое осмысление сознательной и бессознательной мотиваций человека, преступившего закон (моральный или установленный государством), что позволяет в будущем защитить как общество, так и самого виновника от новых правонарушений.

Уэллдон не относится к своим пациентам ни с сентиментальностью, видя в них исключительно жертв, ни с неумолимостью психиатрической диагностики, видя в них больных. Кроме того, она считает, что доброхотам, ищущим любви и приятия, не место в психотерапии. Терапевтам приходится иметь дело с людьми, испытывающими к ним ненависть из-за того, что у них не было возможности выразить ее по отношению к тем, кто не заботился, унижал, а норой и буквально насиловал их. Им не нужно утешение, они не хотят слышать (а даже если и услышат, то не поверят), что какая-то их часть хорошая. Они нуждаются в возможности открыто говорить, в том числе и о своей ненависти (Welldon 2011). Фрейд считал, что быть абсолютно честным с самим собой — хорошее упражнение. Уэллдон остается предельно честной с собой и предлагает своим пациентам оставаться честными по отношению к себе.