Мать. Мадонна. Блудница. Идеализация и обесценивание материнства - [28]

Этот случай показывает, как психические конфликты женщины, связанные с ее собственной гендерной принадлежностью, могут привести к перверсии или первертным отношениям, которые вполне можно проследить как минимум в трех поколениях. Если молодая мать с самого рождения была объектом разочарования родителей из-за того, что она девочка, и если такое родительское отношение сохранялось долгое время, это почти автоматически спровоцирует в ней чувство интенсивной неприязни и ненависти к своему собственному телу. Тем не менее она может в конечном счете преодолеть эти чувства и постепенно принять свою собственную роль в качестве матери.

Большая часть из того, о чем шла речь выше, относится к феномену «внутреннего пространства». Теперь давайте обратимся к «биологическим часам». Существует поразительно глубокое различие в ощущении времени у мужчин и женщин. У женщин есть биологические часы, которые начинают свой ход с момента их рождения. От менархе до менопаузы эти часы определяют продолжительность жизни женщины и дают ей надежду/страх беременности. Это надежно укореняет женщин в принципе реальности. Мало того, что они имеют либидинальное развитие, отличное от мужчин, они также испытывают неотложную необходимость, вызванную ощущением неумолимого течения времени, что характерно исключительно для их пола и тесно связано с репродуктивными функциями. Установленный срок в девять месяцев беременности делает женщин особенно внимательными ко времени и реальности, и не обязательно только, когда они беременны. Множество физических изменений, которые происходят во время беременности, направляют психическую деятельность и помогают женщинам гораздо лучше, чем мужчинам, осознавать события в их жизни, связанные с гендерной идентичностью, гормональной активностью и репродуктивными органами. Порой это становится причиной разных проявлений нарушения сексуальности у двух полов. Эта «биологическая неумолимость» является непреодолимым и неопровержимым фактом и может лежать в основе отмеченных психологических различий между мужчинами и женщинами.

Подростковый период дает всем нам второй шанс, возможность восполнить урон, нанесенный травмирующими событиями в младенческом возрасте. Однако если обстоятельства против нас, все может быть гораздо сложнее, особенно если речь идет о гендерной проблематике. У девочек пубертат может иметь серьезные и радикальные последствия, даже когда в их жизни не было травматического опыта. Как мы увидим из истории одной моей бывшей пациентки, достигшее половой зрелости женское тело изо всех сил пытается проявить свою гендерную принадлежность при неблагоприятных обстоятельствах, которые могли бы оказать на него негативное воздействие.

Дни первой менструации — менархе — возглашают фертильность девушки-женщины. Впоследствии каждые четыре недели у нее будут такие дни — месячные, которые будут постоянно напоминать ей о надежде/страхе забеременеть. Они будут напоминать об этом многие последующие годы, но не всегда. Следовательно, двойственность в вопросе о возможности стать матерью во многих случаях связана с сильной тревогой, которая будет только возрастать с течением времени. Окончание менструации может сопровождаться побочным эффектом «мини-траура»; женщина может ощущать как утрату неслучившийся опыт беременности, даже если это ее сознательный выбор в данный момент.

Когда время поджимает, приоритеты могут измениться. Биологические часы запускают окончание репродуктивного возраста — менопаузу. Ее иногда встречают с облегчением и чувством умиротворенности, но большинство женщин испытывают огромное чувство потери; они чувствуют себя обесцененными и ощущают снижение самоуважения. Иногда это корреспондирует с гендерными неудачами, случившимися в подростковом периоде.

Именно так обстояло дело с занятой карьерой женщиной тридцати одного года, которую я наблюдала несколько лет назад, когда она неожиданно начала чувствовать мощное давление, из-за того что не могла определиться, заводить ли ей ребенка. Ранее она приняла решение не иметь детей. Этот конфликт усугублялся ее влюбленностью в коллегу, и не было ничего, что бы помешало им быть вместе и завести семью. Она оказалась в «неудачном» положении, в котором она не могла винить внешние обстоятельства в том, что они давят на нее.

Казалось, что с самого начала ее жизнь складывалась нормально. Она была желанным ребенком, вторым в семье, ее брат был на три года старше ее. Родители были работающими представителями среднего класса, которые, как и следовало ожидать, хотели стать «крепким» семейством. Таким образом, они были в восторге от того, что первым родился сын, а потом — дочь; это, по их мнению, было самым удачным сценарием. У мальчика была роль главного в семье, не только потому, что он мальчик, но и в силу порядка рождения. Планировалось, что он оправдает честолюбивые замыслы родителей, ожидавших от него немалых успехов в учебе, а маленькая девочка наследует привычную модель семейного очага — выйдет замуж за успешного профессионала и заведет свою собственную семью. Отец был эмоционально вовлечен в жизнь своей дочери и радовался ее играм и кокетству; мать гордилась «своим мальчиком» и проявляла свою привязанность к нему необременительным и естественным образом. Оба ребенка чувствовали себя в безопасности и не сомневались в выбранных для них ролях. Тем не менее это не мешало им ссориться из-за сильного соперничества: каждый из них обвинял другого в том, что тот является любимчиком матери или отца, и говорил, что хотел бы быть единственным ребенком, чтобы получить исключительное внимание обоих родителей. Это делалось не только с враждебными чувствами, но и с теплотой, так как они были очень близки друг к другу.