Мать - [17]

Женщина. Что вы плетете? Вот только что одна женщина убежала со своим котелком, а все из-за вас.

Работница. Зря вы ей сказали, будто она хочет затянуть войну. Никто же этого не хочет!

Мать. Как? А царь? А генералы? Вы думаете, им война с- немцами страшна? Только и знают: вперед, на врага! Победа или смерть! Так и надо. Слышите, как звонят колокола? Они же трезвонят только о победе или о смерти. А вы почему против войны? Что вы за птица? Тут, как я погляжу, собралась публика почище. А вы кто? Из рабочих? Да или нет? Лучше уж признавайтесь! Вы только примазываетесь к нашему делу. Не забывайте, что есть еще разница между нами и такими, как вы!

Прислуга. Зачем вы ее так грубо? Она ведь тоже пришла помочь родине.

Мать (работнице). Вы здесь - от чистого сердца? Этого быть не может. Да разве вам нужна война? Одно притворство! Отлично обойдемся без вас. Это наша война! Конечно, вы, рабочие, можете участвовать, никто не против этого, ни все-таки война не для вас. Лучше ступай-ка на фабрику и позаботься, чтоб тебе прибавили жалованья, и не суй носа не в свое дело. (Прислуге.) Вы можете взять ее барахло, если ей так приспичило сдать его.

Работница уходит в сердцах.

Вторая женщина. Кто она такая? Много себе позволяет.

Третья женщина. Я уже с полчаса наблюдаю, как она разгоняет народ.

Четвертая женщина. Знаете, кто она? Большевичка!

Женщины. Кто?

- Это большевичка, и притом хитрющая.

- Не связывайтесь с ней. Не слушайте ее.

- Берегитесь большевизма, у него тысяча обличий.

- Где полицейский? Он ее живо заберет!

Мать (выходит из очереди). Да, я большевичка. А вы все - убийцы! Никакой зверь не отдает своих детенышей так, как это делаете вы, - без смысла, без разума, на злое дело. Стоило бы вырвать у вас чрево! Да иссохнет оно, чтобы бесплодными стали вы! Вашим сынам незачем возвращаться домой. К таким-то матерям! Стреляя во имя злого дела, достойны они быть застреленными за это злое дело. А их убийцы - вы.

Первая женщина (оборачиваясь). Вот я вам покажу, большевичка!

Чиновник. Окошко для сдачи меди открыто.

Женщина с кофейником в руках бросается на мать и бьет ее по лицу. Другая

тоже оборачивается и плюет. Потом все три женщины входят в двери.

Прислуга. Вы не расстраивайтесь. А вот посоветуйте, что мне делать. Я знаю, что вы, большевики, против войны, но я в людях живу! Как мне вернуться с этой посудиной к хозяевам? Моя бы воля - я б ее не отдавала. Но если я не отдам, никому от этого пользы не будет, а меня выгонят. Что же мне делать?

Мать. В одиночку ты ничего не сделаешь. Раз хозяева приказали - отдай посудину. По приказу хозяев люди, такие как ты, изготовят из нее снаряды. И люди, такие как ты, будут ими стрелять. Но они же будут решать - в кого! Приходи сегодня вечером на... (Говорит ей адрес на ухо.) Там будет рабочий с Путиловского завода, и мы тебе объясним, как надо вести себя. Но смотри: об адресе - ни гу-гу, кому знать его не положено.

XIV

1917 год.

В рядах бастующих рабочих и восставших матросов шагает Пелагея

Власова - Мать

Улица.

Иван. Когда мы подошли к Любинскому проспекту, нас было уже много тысяч. Пятьдесят заводов бастовало, стачечники присоединились к нам, протестуя против войны и царского самовластья.

Василий Ефимович. Зимой тысяча девятьсот шестнадцатого-семнадцатого года бастовало двести пятьдесят тысяч рабочих.

Прислуга. Мы несли плакаты: "Долой войну!", "Да здравствует революция!" и красные знамена. Наше знамя несла шестидесятилетняя старуха. Мы сказали ей: не тяжело тебе? Дай знамя нам. Но она ответила...

Мать. Нет, сейчас не дам. А когда устану, тогда ты понесешь. Потому что еще много дел у меня, Пелагеи Власовой, вдовы рабочего и матери рабочего! Много лет назад, замечая, что сын голодает, я только горевала. И от этого ничего не менялось. Потом я помогала ему в борьбе за болотную копейку. В те времена мы устраивали мелкие стачки, чтоб поднять заработную плату. А сейчас - мы участники исполинской забастовки военных заводов и бьемся за власть в государстве.

Прислуга. Многие говорят: никогда не исполнится то, чего вы хотите. Довольствуйтесь тем, что у вас есть. Мощь хозяев несокрушима. Вас снова и снова будут побеждать. Даже многие рабочие говорят - не бывать этому никогда!

Мать (поет).

Пока ты жив, не говори - "никогда"!

Несокрушимое - сокрушимо,

Тому, что есть, будет конец.

Когда властители откомандуют,

Начнут говорить подвластные.

Кто смеет сказать - "никогда"?

Кто виноват, что гнет не сломлен? Мы сами.

Кто должен его сломить? Тоже мы.

Кто был побежден, вставай во весь рост!

Кто погибал - бейся!

Если ты понял все, кто сможет тебя

удержать?

Побежденный сегодня - победителем будет

завтра.

Из "никогда" рождается "ныне".

ПРИМЕЧАНИЯ

Примечания переведены Н. Манушиным

I

Пьеса "Мать", написанная в стиле учебных пьес, но требующая актеров, пьеса антиметафизической, материалистической, неаристотелевской драматургии. Эта драматургия не рассчитана столь безоговорочно, как аристотелевская, на самозабвенное "вчувствованье" зрителя, а также в значительной мере по-иному использует некоторые средства психологического воздействия, например, такие, как катарсис. Не задаваясь целью отдать своего героя во власть неотвратимого рока, воплощенного в окружающем мире, она равным образом не стремится отдать зрителя во власть суггестивного театрального переживания. Для того чтобы научить своего зрителя определенному практическому поведению, направленному на изменение мира, она должна уже в театре привить ему принципиально иное отношение к театральному зрелищу, отличное от того, к чему он привык. Ниже следует описание некоторых опытов, которые были проведены при постановке пьесы "Мать" в Берлине в 1932 году и в Нью-Йорке в 1935 году.