Мать. Архетипический образ в волшебной сказке - [8]

Но сказочная материнская фигура бывает не только негативной, даже когда она является частью мира, совершенно не соответствующего христианским идеалам, как, например, чертова бабушка; как правило, темная мораль Земной Матери все же относительна; хотя она живет вместе с чертом, обычно она помогает сказочному герою избежать его злой силы. В сказке «Разбойник-жених» с разбойниками живет именно старая Земная Мать. И она помогает сказочной героине убежать из разбойничьего логова и, похоже, она долгое время ждала, когда ей самой представится возможность освободиться, ибо старуха убегает вместе с героиней.

Поэтому заведомо неправильно связывать зло и природное начало. Их идентичность возможна, но вовсе не обязательна, это зависит от индивидуального психологического развития человека и конкретной ситуации[15].

Рассмотрим, например, сказку братьев Гримм "Одноглазка, Двуглазка и Трехглазка", в которой Двуглазка – типичный образ приемной дочери, которую, не покормив, послали в поле пасти козу. Она села на меже и заплакала, причем плакала так, что у нее из глаз слезы лились ручьями. И вот, подняв свои грустные глаза, она увидела стоящую перед ней женщину, которая оказалась волшебницей и сделала ее жизнь счастливой. Образ Двуглазки представляет такой тип людей, которые имели изначальный негативный опыт отношений с родной матерью, а затем, испытывая сильную тоску, начинают ощущать присутствие позитивной материнской основы в собственной психике.

Такого рода сказки описывают психологическое событие, похожее на встречу со сверхъестественным существом, т. е. столкновение Эго с внутренним психологическим фактором, который переживается как более сильный. Они также показывают, как надо вести себя с ведьмами и волшебницами, чтобы извлечь пользу из встречи с ними. Двуглазка с благодарностью принимает помощь волшебницы. Ее добродетель состоит прежде всего в терпении, с которым она встречает удары судьбы. С другой стороны, в сказке «Загадка» королевич внемлет предостережению падчерицы ведьмы и вежливо отказывается от освежающего зелья, которое предлагает ему старуха. Он способен распознать предлагаемое ему отравленное питье и отказаться от него, даже если его предлагают с доброжелательной улыбкой. Понятно, что в данном случае речь идет о внешней опасности.

Человек лучше понимает происходящее, когда угроза идет извне. Однако мы не можем должным образом распознать и оценить угрожающие нам темные силы, пока не столкнемся со столь же опасной темнотой у себя внутри и не окажем ей сопротивление. Например, предлагаемый «яд» мог, например, принять обличье весьма разрушительных мыслей и чувств, которые человеку приходится с усилием от себя отгонять. Так как сказочного героя отравленным питьем угощает материнский персонаж, можно предположить, что он пытается остаться инфантильным, а не идти своим путем, как следует поступать герою. Его задача – сохранить свою душу, т. е. найти способ вступить в контакт со своим бессознательным. Его внутреннее желание уклониться от решения этой задачи уже в самом начале его странствия является ему в виде ведьмы.

Как правило, такого рода процессы очень трудно распознать в реальной ситуации. Человека одолевают мысли или переживания, склоняющие его к определенным поступкам, при том что он, естественно, в отличие от «ведьмы», не считает их «ядовитыми». "Навязывание" осуществляется кем-то со стороны, к примеру, той ведьмой, которая предлагает сказочному герою свое отравленное зелье.

Значительную часть своей жизни Юнг посвятил решению именно этого вопроса: как человеку следует справляться со своими внутренними демонами? Основную помощь в его решении мы получаем от сновидений, содержащих независимые свидетельства того, что происходит с психикой, а также от активного воображения. Этот метод, о котором мы скажем позже, включает активную конфронтацию с бессознательным. Большинство людей изо всех сил сопротивляются такой конфронтации. Если позаимствовать сказочную метафору, можно сказать, что они скорее выпили бы отравленного зелья, чем признали бы, что у них внутри существуют силы, сравнимые с колдовскими чарами красноглазой ведьмы.

Чтобы расстаться с иллюзией, что сознание является главной движущей силой психики, требуется немало мужества. Если мы спросим, почему это так, то, как ни странно, обнаружим другой аспект Великой Матери; она воплощает прежде всего бессознательное и тенденцию возврата к бессознательному. В соответствии с результатами подобного возвращения материнская фигура воспринимается либо позитивно, либо негативно. Таков естественный ход событий. Такова суть всего живого. Только люди, да и то лишь в какой-то мере и на очень короткое время освобождают себя от влияний бессознательного, но иногда они просто обязаны это сделать.

Но это означает и освобождение от символической матери. Чтобы добиться этого, нужно погрузиться в собственное бессознательное; такое погружение – необходимая предпосылка достижения более высокого уровня сознания. В конечном счете, источником всего сущего является мать. Где, например, находится источник света? – В темноте. Где источник всезнания? – В невежестве. А сознание, которое является условием всего сущего, имеет свой источник в бессознательном, в пустоте, в матери.