Мастерская несбывшихся грез - [16]

Мы прибыли в Андрианополь. Там нас ожидал огромный караван-сарай, где уже отдыхали другие караваны, образовав многокрасочную толпу, которая копошилась, как муравейник, и заполняла здешние таверны. Что касается меня, то я отдал Настю на попечение женщин. Для каждого пола здесь был отведен отдельный квартал, и невозможно было себе представить, чтобы они смешались, так как границы этих отдельных территорий сторожили вооруженные охранники, словно это были два вражеских лагеря накануне битвы. Кроме того, мусульмане были отделены от неверных, а следовательно и от христиан, легко узнаваемые в своих белых и голубых чалмах. Вследствие всего этого я оказался среди посетителей таверны под вывеской петуха, которая принадлежала франкам.

Здание было двухэтажное, что казалось необычным в городе, где все постройки жались к земле. Меня устроили в большом спальном помещении, где посреди тюков самого разнообразного багажа укладывались на ночлег путешественники всех рас и национальностей. Недалеко от меня в сопровождении слуг расположился высокий мужчина в венгерской одежде. Он суетился вокруг объемистых сундуков, загромождавших проход. Я позволил себе заметить, обращаясь к нему, что его сундуки никому бы не мешали, если бы он оставил их во дворе, где было место, отведенное для подобного багажа. Он ответил мне с горделивой снисходительностью, что эти сундуки принадлежат Его Величеству императору Рудольфу, и ему приказано тщательно их оберегать. Благодаря этому довольно холодному обмену репликами я и познакомился с Сенешем, экспертом по собиранию всяческих раритетов, находящимся на службе у хозяина Праги.

Случилось так, что через два дня, когда мы готовились продолжить свое путешествие на север, караван Сенеша присоединился к нашему. Горные перевалы на Балканах были опасными. Вооруженные шайки разбойников устраивали там засады. Поэтому было разумно объединиться, чтобы успешнее противостоять подобным опасностям. Заинтригованный этим Сенешем и его сундуками, я пригласил его в свой экипаж – в его присутствии, подумал я, мне будет также легче переносить соседство отрешенной от мира Насти. Он охотно согласился. И вскоре был встревожен не меньше, нежели я, странным поведением молодой девушки, ее пугающей красотой. Я рассказал ему, как татары продали ее деятельному Пападреу и в каких руках она потом очутилась.

При упоминании о султанше Сафийе на лице моего нового попутчика появилось мечтательное выражение.

– О, – признался мне он, – я часто с ней встречался во время своего предыдущего путешествия, когда был в Стамбуле. Какая изумительная женщина! И какая опытная в любви!

Я промолчал, втайне задетый, почувствовав в глубине души, что этот человек не хвастается. Сафийе действительно была щедра на любовные ласки. Можно ли винить прохладный источник за то, что он утоляет жажду всех проезжих путешественников? В эти дни Андреа наслаждался ее любовью в саду с тремя фонтанами, под аркадами, над которыми кружились голуби. Отправят ли потом и его с каким-нибудь караваном, как отправили меня?

Настя произвела большое впечатление на Сенеша, у которого был наметанный глаз коллекционера. Ведь именно ему император Рудольф поручил разыскивать всякие диковинные предметы, необычайную мебель и экзотические произведения искусства, которые могли бы украсить личный музей Его Величества. Ему не запрещалось также интересоваться необыкновенными людьми. Присматриваясь к Насте, Сенеш пришел к выводу, что юная славянка – лунатик и что, как каждый лунатик, она способна служить медиумом между видимым и невидимым, а поэтому – и предсказывать будущее. Я не знаю, откуда он взял эти сведения. Я знаю лишь то, что он вытащил из жилетного кармана пузырек с оранжевой жидкостью и дал выпить из него Насте, которая после двух или трех конвульсивных глотков, заговорила на неизвестном мне языке. Сенеш определил его как украинский. Это впервые я услышал голос несчастной девушки; голос удивительно низкий и хрипловатый. Голос слетал с ее губ таким образом, что ни лицо, ни остальное тело, казалось, не принимало участия в говорении, которое, впрочем, скоро прекратилось. В этот момент все ее тело обмякло, а глаза закрылись. В изнеможении от приложенных усилий, Настя уснула.

Сенеш мне сообщил, что жидкость ему дал один знакомый еврей-травник и что он очень доволен результатом проведенного на девушке опыта, так как везет несколько бутылей в Прагу. Император Рудольф увлекался экспериментами, которые проводил с помощью мага, присланного ему английской королевой Елизаветой. Я стал расспрашивать, в чем суть этих экспериментов, но он ответил, что это ему неизвестно. Однако я понял, что он не желает рассказывать мне об этом. Я не настаивал. Зато всяческими окольными путями в течение дней, которые мы проводили в карете, я пытался получить от него сведения о врачах, занимавшихся практикой в Праге, надеясь, что, может быть удастся вернуть Насте здравый рассудок. Но Сенеш всегда пускался в длиннейшие разглагольствования, из которых следовало, что вселенная – это фикция, созданная нашими ощущениями и что безумие – самое лучшее средство познать реальность. Должен признаться, что эти рассуждения заставили меня призадуматься.