Мастерская Бога - [17]

Нанизала

События на стержень лет.

В трясине детства увязала.

Увязла...

Затерялся след.

Но все равно забыть не может

В тоске

По лучшим дням иным

Свой страшный час –

Он мною прожит,

И равнозначен остальным.

* * *

Он шел, мальчишечка,

Вдоль пади.

Он ронж нахохленных пугал.

По наледи скользил и падал.

И поднимался.

И шагал.

Он мимо зоны шел к Чугаю.

Был путь привычен,

Недалек.

Скрипел-пружинил

Под ногами

Снег-белотроп,

Что наземь лег.

Он вспоминал:

«... Тут пятна света,

Там черные провалы мглы,

Торчат

Скалистой глыбы этой

Сплошные грани и углы.

Наверно, оспою изрыто,

Иль смерчем, -

Смял скалу и... стих.

А в ней черты лица сокрыты,

И нужно высвободить их...

Мы жизнью созданы работать.

Работай, хлопче,

Не ленись...»

Вбивал в башку ему лонись

Чугай,

Охваченный заботой.

Он рассуждал,

Вернее - спорил

С тем давним скульптором...

С собой...

«... здесь людям вождь

предстанет скоро,

зовущий и на труд,

и в бой...»

... Глядишь -

Знакомый мальчик странный,

Чугаю близкий одному,

Пока еще углы и грани.

И мастер надобен ему...

И стыл закат,

От ветра зябок.

Ну, пусть не ветра –

Хиуска...

Там наливался страхом

Рябчик,

Почуяв дуло у виска.

Здесь

Заяц трясся под березой,

Считал -

А сколько жить еще:..

Цедя из глаз скупые слезы,

Дрожа щетиной белых щек.

В ту пору Хмырь –

Мужик казенный

Стоял с винтовкой на посту.

Оберегал бамлага зону.

Служака был.

И за версту

По-рысьи видел

И по-совьи,

Глазами по кустам мечась.

Знать, ждал чего-то...

А от сопки

Чугай

Шел к зоне в тот же час.

Хмырь углядел –

В кустах мелькнуло...

«Там скрылся зек?..»

И постовой

Поднял безжалостное дуло

На малыша...

И он его

Свалил бы,

Коль Чугай мальчишку,

Спеша спасти ценой любой,

В канаву

Без раздумий лишних

Не сшиб

И не прикрыл собой...

Пришел начальник.

Разобрался.

Сказал Чугаю:

- Не шуметь...

А Хмырь

Без грамоты остался,

Он так хотел ее иметь.

Он мальчугана-губошлепа

Причислил к сорту «нелюдей».

Он мать родную бы

Расшлепал

За «торжество» чужих идей.

Забитых в «мозги»

Несравненным

Начальством на политчасах...

Теперь

Я знаю людям цену,

Я взвесил годы на весах.

И ничему не удивился.

И ты мне,

Время,

Не перечь.

Я тоже, может, в мир явился

Мир на сомнения обречь.

Но это в будущем...

А в прошлом - Бамлаг.

Таежные места.

Где жить порою было тошно,

Зато душа была чиста.

* * *

Чугай всю ночь

В жару метался,

Сорвавшийся

В болезни ров.

И убедить себя пытался:

Он не болеет,

Он здоров –

Не ноет к непогоде рана.

Бодр духом.

Телом невесом...

Чугай под утро,

Как ни странно,

Забылся...

Погрузился в сон:

Приснилось –

Он по двум жердочкам

В ночи над пропастью идет.

Зыбка под ним опоры точка.

Спасенье или гибель ждет:

Неведомо...

Но есть надежда –

Он доберется до земли.

Как тяжела на нем одежда.

Еще шажок...

А там - замри!..

Постой немного!

Снова двигай! –

Шажок...

Затем еще шажок...

И вера в жизнь

От мига к мигу.

И страха подлого ожог.

И - ах! - рука

Из тьмы провала

Мост хилый

Рвет из-под ноги.

Чугай вцепился

В покрывало

И крикнул хрипло:

- Помоги...

Терялся крик,

Дробясь об стены.

О выступ терся моховой.

Под печкой глох,

Где жил бесценный,

Их полюбивший, домовой...

Чугай себя

Встревожил криком.

Встал.

Осмотрелся - никого.

Он тишь дверным

Наполнил скрипом,

Себя пугая самого.

Ступил из зоны за ворота,

Оставив стражу

Млеть в тепле.

Пропал в кустах

За поворотом.

Распадком двинулся к скале.

Он шел -

Над ним звезда лучилась.

Он шел тропой , как по меже.

Он думал:

«Что-то там случилось –

Скребутся кошки на душе...»

Родившись,

Мысль взбодрила, чтобы

Его поднять... по мере сил...

И он к скале через чащобы

Хлынцой по снегу затрусил.

* * *

Лутавин, на помосте стоя,

Сердчишко злобой горяча,

Вздымал кувалду над собою

И бил по голове сплеча.

Плясала тень

На склоне синем.

От крошек

Мир в глазах рябил.

Лугавин

В ярости бессильной

По голове кувалдой бил.

Блестели щеки –

Пот иль слезы?

Куржак махрился за спиной.

Лугавин

В сумасшедшей позе

Плясал над каменной стеной.

...Он вспоминал

Отца и дядю.

Он, плача, видел жизнь свою,

По воле «старших»

Ставшей адом

В чужом неласковом краю.

Этапы. Лагерные зоны.

Весь подневольный труд

В глуши,

Жестокий,

Нудный быт казенный –

Противу сердца и души...

Он не любил «Его»,

Чьим словом

Вставала из руин земля.

Желал царю! удела злого,

«Ему» - Живому - из Кремля.

Но был Живой недосягаем.

Шагало время тяжело. '

А в камне...

да!

Он осязаем.

На нем сорвет Лутавин зло.

Он голову без промедленья

Проучит...

Он покажет ей...

Лутавин к камню озлобленье

Таил - пригрел

В душе своей.

Но он до времени таился.

Открыть себя - какой резон?

Он двоедушием томился.

И вдруг -

Затмился горизонт.

И вдруг -

«Спасение» забылось.

Он мелкой злобой осажден.

В нем себялюбие забилось.

Он

Чувством личным побежден.

Ослепший в древнем мщеньи

Яром,

Спешит

Он подлый бунт продлить:

«Сейчас испорчу бюст ударом,

Чтоб на Чугая все свалить».

... Да!

С непочтеньем относился

К скале, что станет головой.

... Да!

На вождя давно косился.

И вслух ругал.

И не впервой...

Давно Лутавин факт имеет –

И собирался донести...

Одним

«Вождя» с Чугаем

«Склеет»

Заходом...

Господи, прости.

Закон отцов суров и краток:

Идеи ради не щади

Ни мать,

Ни сына

И ни брата.

И к цели - падай - да иди!

Ты - избранный

Судьбой и богом –

Не русским. Нет!

Родным - своим.

И голос он услышал строгий:

«Мы вечны.

Мы на том стоим.

Кто служит нам,

Того мы ценим.

И позволяем рабски жить.

А прочих

В жертву нашей цели –