Мастера русского стихотворного перевода. Том 2 - [19]

    Бороздящие горный оплот,

Возле полюса, токи, что Яник

    Покидают, струясь от высот.

Мы менялися лаской привета,

    Но в глазах затаилася мгла,

    Наша память неверной была,

Мы забыли, что умерло лето,

    Что октябрьская полночь пришла,

    Мы забыли, что осень пришла,

И не вспомнили озеро Обер,

    Где открылся нам некогда мир,

Это дымное озеро Обер

    И излюбленный ведьмами Вир.

Но когда уже ночь постарела

    И на звездных небесных часах

    Был намек на рассвет в небесах, —

Что-то облачным сном забелело

    Перед нами, в неясных лучах,

И внезапно предстал серебристый

    Полумесяц, двурогой чертой,

Полумесяц Астарты лучистый,

    Очевидный двойной красотой.

Я промолвил: «Астарта нежнее

    И теплей, чем Диана, она —

    В царстве вздохов, и вздохов полна;

Увидав, что, в тоске не слабея,

    Здесь душа затомилась одна, —

Чрез созвездие Льва проникая,

    Показала она в облаках

    Путь к забвенной тиши в небесах,

И, чело перед Львом не склоняя,

    С нежной лаской в горящих глазах,

Над берлогою Льва возникая,

    Засветилась для нас в небесах».

Но Психея, свой перст поднимая,

    «Я не верю, — промолвила, — в сны

    Этой бледной богини Весны.

О, не медли, — в ней бледность больная!

    О, бежим! Поспешим! Мы должны!»

И, в испуге, в истоме бессилья,

    Не хотела, чтоб дальше мы шли,

И ее ослабевшие крылья

    Опускались до самой земли —

    И влачились — влачились в пыли.

Я ответил: «То страх лишь напрасный,

    Устремимся на трепетный свет,

    В нем кристальность, обмана в нем нет.

Сибиллически-ярко-прекрасный,

    В нем Надежды манящий привет,

    Он сквозь ночь нам роняет свой след.

О, уверуем в это сиянье,

    Так зовет оно вкрадчиво к снам,

Так правдивы его обещанья

    Быть звездой путеводною нам,

    Быть призывом, сквозь ночь, к Небесам!»

Так ласкал, утешал я Психею

    Толкованием звездных судеб,

    Зоркий страх в ней утих и ослеп.

И прошли до конца мы аллею,

    И внезапно увидели склеп,

    С круговым начертанием склеп.

«Что гласит эта надпись?» — сказал я,

    И, как ветра осеннего шум,

Этот вздох, этот стон услыхал я:

    «Ты не знал? Улялюм — Улялюм —

    Здесь могила твоей Улялюм».

И, сраженный словами ответа,

    Задрожав, как на ветке листы,

    Как сухие под ветром листы,

Я вскричал: «Значит, умерло лето,

    Это осень и сон черноты,

Небеса потемневшего цвета,

Ровно — год, как на кладбище лета

    Я здесь ночью октябрьской блуждал,

    Я здесь с ношею мертвой блуждал.

Эта ночь была ночь без просвета,

    Самый год в эту ночь умирал, —

    Что за демон сюда нас зазвал?

О, я знаю теперь, это — Обер,

    О, я знаю теперь, это — Вир,

Это — дымное озеро Обер

    И излюбленный ведьмами Вир».

<1899>

512.

Я не скорблю, что мой земной удел

Земного мало знал самозабвенья,

Что сон любви давнишней отлетел

Перед враждой единого мгновенья.

Скорблю я не о том, что в блеске дня

Меня счастливей нищий и убогий,

Но что жалеешь ты, мой друг, меня,

Идущего пустынною дорогой.

<1899>

513. Эльдорадо

     Между гор и долин

     Едет рыцарь, один,

Никого ему в мире не надо.

     Он всё едет вперед,

     Он всё песню поет,

Он замыслил найти Эльдорадо.

     Но, в скитаньях — один,

     Дожил он до седин,

И погасла былая отрада.

     Ездил рыцарь везде,

     Но не встретил нигде,

Не нашел он нигде Эльдорадо.

    И когда он устал,

    Пред скитальцем предстал

Странный призрак — и шепчет: «Что надо?»

    Тотчас рыцарь ему:

    «Расскажи, не пойму,

Укажи, где страна Эльдорадо?»

    И ответила Тень:

    «Где рождается день,

Лунных гор где чуть зрима громада.

    Через ад, через рай,

    Всё вперед поезжай,

Если хочешь найти Эльдорадо!»

<1899>

Шарль Бодлер

514. Пропасть

Паскаль носил в душе водоворот без дна.

— Всё пропасть алчная: слова, мечты, желанья.

Мне тайну ужаса открыла тишина,

И холодею я от черного сознанья.

Вверху, внизу, везде — бездонность, глубина,

Пространство страшное с отравою молчанья.

Во тьме моих ночей встает уродство сна

Многообразного — кошмар без окончанья.

Мне чудится, что ночь — зияющий провал,

И кто в нее вступил, тот схвачен темнотою.

Сквозь каждое окно — бездонность предо мною.

Мой дух с отрадой бы в ничтожестве пропал,

Чтоб тьмой бесчувствия закрыть свои терзанья.

— Но никогда не быть вне Чисел, вне Сознанья!

1899

В. Я. Брюсов

Эмиль Верхарн

515. Ветер

Вот, зыбля вереск вдоль дорог,

Ноябрьский ветер трубит в рог.

Вот ветер вереск шевелит,

Летит

По деревням и вдоль реки,

Дробится, рвется на куски, —

И дик и строг,

Над вересками трубит в рог.

И над колодцами бадьи,

Качаясь, жалобно звенят,

Кричат

Под ветром жалобы свои.

Под ветром ржавые бадьи

Скрипят

В тупом и тусклом забытьи.

Ноябрьский ветер вдоль реки

Нещадно гонит лепестки

И листья желтые с берез;

Поля, где пробежал мороз,

Метлой железною метет;

Вороньи гнезда с веток рвет;

Зовет,

Трубя в свой рог,

Ноябрьский ветер, дик и строг.

Вот старой рамой

Стучит упрямо;

Вот в крыше стонет, словно просит,

И молкнет с яростью бессилья.

А там, над красным краем рва,

Большие мельничные крылья

Летящий ветер косят, косят —

Раз-два, раз-два, раз-два, раз-два!

Вкруг церкви низкой и убогой

На корточки присев, дома

Дрожат и шепчутся с тревогой,

И церковь вторит им сама.

Раскинув распятые руки,

Кресты на кладбище глухом

Кричат от нестерпимой муки