Мастера русского стихотворного перевода. Том 1 - [78]

Шрифт
Интервал

И в легких кольцах тихо веет
Вкруг бледного, умильного лица,
И из умильно-бледного лица
Отверсто-пламенное око
Как черное сияет солнце…
   О черно-пламенное солнце,
О, сколько, сколько раз в лучах твоих
Я пил восторга дикий пламень,
И пил, и млел, и трепетал, —
И с кротостью небесно-голубиной
Твои уста улыбка обвевала,
И гордо-милые уста
Дышали тихими, как лунный свет, речами
И сладкими, как запах роз…
И дух во мне, оживши, воскрылялся
И к солнцу, как орел, парил!..
   Молчите, птицы, не шумите, волны,
Всё, всё погибло — счастье и надежда,
Надежда и любовь!.. Я здесь один,
На дикий брег заброшенный грозою,
Лежу простерт — и рдеющим лицом
Сырой песок морской пучины рою!..
<1830>

Джордж Гордон Байрон

234. В альбом друзьям
Как медлит путника вниманье
   На хладных камнях гробовых,
Так привлечет друзей моих
   Руки знакомой начертанье!..
Чрез много, много лет оно
   Напомнит им о прежнем друге:
«Его уж нету в вашем круге;
   Но сердце здесь погребено!..»
<1826>

Микеланджело Буонаротти

235.
Молчи, прошу, не смей меня будить.
О, в этот век преступный и постыдный
Не жить, не чувствовать — удел завидный…
Отрадно спать, отрадней камнем быть.
1855

Н. П. Греков

Эварист Парни

236. К ночи
На ложе грустном, одиноком,
Своей таинственною мглой,
Во сне отрадном и глубоком
Пошли душе моей покой!
До появления денницы
Пускай я сном забудусь вновь.
О ночь! сомкни мои ресницы
И усыпи мою любовь!
<1866>

Андре Шенье

237.
Пора! корабль готов, и ждет нас Византия.
Лишь дальние моря, лишь небеса чужие
Да долгие года разлуки, может быть,
Всесильны в памяти упорной истребить
Черты мне милые, которые повсюду
С тоской невольною искать я сердцем буду.
Да, образ красоты, мной видимый во всем,
И те места, где с ней встречался я, и дом,
Где дни ее текут, и имени звук милый —
Всё, всё преследует везде мой дух унылый,
Питает грусть мою, томит, волнует, жжет
И пищу пламени незримому дает.
Свобода милая! — Неведомое нами
Сокровище души, пока с любви мечтами
Не знаем мы тоски, волнений и тревог, —
Желаемая вновь у милых сердцу ног, —
Найду ль тебя среди чужого мне народа,
Свобода милая! Бесценная свобода!
<1866>
238.
Последний солнца луч привет свой в час исхода
     Шлет погасающему дню.
Так у кровавых здесь ступеней эшафота
   Я лиру пробую мою.
Быть может, мой черед, — и стрелка часовая
     В кругу размеренном своем
До часу не дойдет, обычный путь свершая,
     Как я засну могильным сном
И тьма меня навек обнимет гробовая.
     Быть может, в этот самый миг,
Как, звучной рифмою стих звучный замыкая,
     Я новый замышляю стих, —
Посланник извергов, бич смерти и позора
     Разбудит именем моим
Молчанье мертвое во мраке коридора…
… … … … … … … … … … … … … … …
<1866>

Альфред Мюссе

239.
Когда Петрарку я читал в младые лета,
Я славы у небес в удел себе просил.
Он как любовник пел и как поэт любил,
И песнь его была душой его согрета.
И знала глубоко любовь душа поэта:
Он слышал каждый вздох, взгляд каждый изучил.
И на алмазе их он мастерски чертил
Волшебным острием блестящего стилета.
О ты, чьим ласковым словам внимаю я,
Благодарю за них, благодарю тебя!
Увы! я гения Петрарки не имею!
Я только сердцем лишь могу быть равен с ним:
Могу любить, как он, и жизнию моею
Пожертвовать для той, которой я любим.
<1866>

А. Н. Струговщиков

Иоганн Вольфганг Гете

240. Не спрашивай
Не спрашивай, не вызывай признанья!
Молчания лежит на мне печать:
Всё высказать — одно мое желанье,
Но втайне я обречена страдать!
Там вечный лед вершину покрывает,
Здесь на поля легла ночная тень, —
С весною вновь источник заиграет,
С зарею вновь проглянет божий день,
И всем дано в час скорби утешенье,
Указан друг, чтоб сердце облегчить, —
Мне с клятвой на устах дано терпенье,
И только бог их может разрешить!
<1845>
241. Прометей
— Сокрой в облаках,
Подерни туманом, Зевес,
Высокое небо твое;
Подобно мальчишке,
Что резвится в поле,
На высях кедровых
И горных вершинах
Испытывай силы свои;
Но хижину ты у меня не отымешь!
Не ты мне построил ее;
И этот очаг,
На пламя которого с завистью смотришь, —
Он мой, и мое ты мне должен оставить!
Я ничего не знаю, боги,
Беднее вас под солнцем!
С заботливостью вы
Питаете величье ваше
Созвучием молитв
И жертвоприношений дымом,
И жалки были б вы
Без нищих и детей,
Не будь они надежными глупцами.
Когда я был ребенком,
Не знал с чего начать,
Куда стопы направить,
Мой взор заблудший
Я к солнцу обращал;
Я мнил: ему доступны
Моления мои,
Я мнил: есть сердце у него,
Подобно моему,
Готовое на состраданье.
Кто оградил меня
От дерзости титанов?
Кто спас от смерти,
От рабства — кто?
Не ты ли выполнило всё,
Святым наитием пылающее сердце?
Обманутое — и тогда не ты ли
Любовию младенца пламенело
И, доброе, от чувств благодаренья
Сгорало ты к нему,
Объятому дремотой в вышине?
Тебя мне уважать? за что?
Ты утолил ли горести когда
Страдальца?
Ты осушил ли слезы, хоть когда,
Объятого сомненьем?
Судьба всесильная и время,
Единые властители над нами, —
Не вы ли создали,
Не вы ли изваяли мужа
Из самого меня?
Не думаешь ли ты,
Что удалюсь в пустыню
И жизнь возненавижу я за то,
Что лучший цвет мечтаний наших
Не зреет на земле?
Я здесь сижу, творю людей,
Мой образ собственный
Мне служит образцом,
И пусть они подобно мне страдают,
Пусть радуются, плачут и смеются

Еще от автора Данте Алигьери
Божественная комедия

«Комедия», ставшая для потомков «божественной книгой» — одно из величайших художественных произведений, какие знает мир. Это энциклопедия знаний «моральных, естественных, философских, богословских», грандиозный синтез феодально-католического мировоззрения и столь же грандиозного прозрения развертывающейся в то время новой культуры. Огромный поэтический гений автора поставил комедию над эпохой, сделал ее достоянием веков.Перевод и примечания Михаила Леонидовича Лозинского.Иллюстрации Гюстова Доре.


Божественная комедия. Ад

«Божественная комедия. Ад» – первая часть шедевральной поэмы великого итальянского поэта эпохи Возрождения Данте Алигьери (итал. Dante Alighieri, 1265 – 1321).*** Заблудившись в дремучем лесу, Данте встречает поэта Вергилия и отправляется с ним в путешествие по загробному миру. И начинается оно с девяти кругов Ада, где поэты встречают всевозможных грешников – обманщиков, воров, насильников, убийц и самоубийц, еретиков, скупцов, чревоугодников и прочих – среди которых узнают многих исторических фигур. Все они страдают от разных мук в зависимости от грехов, но самые страшные – в последнем, девятом кругу, где находятся предатели… Две другие части этого гениального произведения – «Чистилище» и «Рай».


Видение суда

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вампир

Хотя «Вампир» Д. Байрона совсем не закончен и, по сути, являетя лишь наброском, он представляет интерес не только, как классическое «готическое» призведение, но еще и потому что в нем главным героем становится тип «байронического» героя — загадочного и разачарованного в жизни.


Новая жизнь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Манфред

Мистическая поэма английского поэта-романтика Джорджа Ноэла Гордона Байрона (1788–1824) о неуспокоившемся после смерти духе, стремящемся получить прощение и вернуть утерянную при жизни любовь.


Рекомендуем почитать
Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».