Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба - [286]

– Значит, ты Елена Майенская? – Судя по голосу, это открытие неприятно удивило Дебору, которая, как и все прочие свидетели разговора, все это время хранила молчание. Но и Норна при словах Деборы неожиданно напряглась, и черные глаза ее буквально впились в лицо принцессы Вольх.

– Вот как… – медленно проговорила она. – Вот как… А я все гадала, что за сила тебя хранит? Но родная кровь… не вода.

– Надеюсь, что ты уже вполне освободилась от ее чар, – в голосе Деборы снова зазвучала сталь. И то сказать, у женщины Карла оказалась гораздо более причудливая родословная, чем он когда-либо мог предположить. Хельшт, Виктор, Норна… И сколько еще найдется в мире людей, чья кровь несет в себе память тысячелетий?

«Немного… но, надеюсь, моей крови в ее жилах все-таки нет».

– Не беспокойся, женщина, – голос Норны был надменен и холоден. – Я убью тебя без сожалений и твоего зверя тоже. Если, конечно, раньше до тебя не доберутся мои звери. Жаль, если так. Из тебя вышла бы замечательная жертва для Матери Луны, впрочем…

– Не надейся, – высокомерия в принцессе Вольх было сейчас никак не меньше, чем в Норне. – Луна во второй четверти…

Упоминание о луне оказалось Норне неприятно, но она постаралась скрыть возникшее замешательство за презрительно усмешкой. Но от правды не скроешься, даже если очень быстро побежишь. Она – как тень, от которой в подлунном мире отделаться нельзя. И правда эта была проста и однозначна, чем слабее луна, тем меньше сил у ее порождений, и у жрицы луны, естественно, тоже. Конечно, Карл иллюзиями себя не питал. Перед ним был жестокий и сильный враг. При молодой луне или при полной. Под чистым небом или под облачным пологом…

Норна смерила Дебору недобрым взглядом и посмотрела на Карла. В этой грозной воительнице не осталось теперь и следа человечности, так или иначе присутствовавшей во всех ее «масках». Даже мгновение назад она все еще была скорее женщиной, чем кем-то другим, но теперь… Возможно, она, и в самом деле, богиня, как полагали ярхи? Или дочь Луны?

«В лучшем случае, внучка», – поправил себя Карл, ведь четыреста лет назад она была молодой и неопытной, а ярхи – древняя секта, куда как более древняя, чем история четырехвековой давности.

«Нет, не богиня, – решил он. – И ведь она должна знать, что магия на меня почти не действует».

И в этот момент, как будто исчерпав тему разговора и не желая длить его более, Лунная Дева положила руку на украшенную рубинами и изумрудами рукоять меча. Впрочем, клинок ножен пока не покинул, так что оставалась возможность спросить ее о главном и, возможно, получить ответы, пусть не на все, но на многие тревожившие Карла вопросы. Однако движение Норны имело не только символическое, но и вполне практическое значение. Оно означало, что впервые в своей жизни Карлу предстояло скрестить меч с женщиной.

Он давно уже перестал быть тем наивным юношей, который восемь десятилетий назад покинул Линд. Он знал теперь, разумеется, что женщины могут быть не только пленительны, но и коварны. Он понимал, что и врагами они могут быть, и не просто врагами, а такими, перед кем меркнет вся известная мужская ненависть и жестокость. Жизнь давно уже научила Ругера и тому, что убивать того, кто желает тебе смерти, вполне естественно, а часто и необходимо, будь твой противник мужчиной или женщиной. Но драться с женщиной на мечах?! Такой оборот дел смущал Карла не на шутку. Он просто не был к этому готов. Ведь кавалерами не рождаются, ими становятся. И труд это не меньший, чем постижение таинств мечного боя. Однако, став кавалером однажды, перестать им быть невозможно. А может ли кавалер поднять руку, вооруженную мечом – символом рыцарства, на женщину, вопрос, на который до этого мгновения у него был только один и притом вполне ясный ответ.

Даже тогда, когда в первый и пока единственный раз в долгой жизни, Карл поразил мечом колдунью, посланную Даниилом Филологом за его жизнью, даже тогда неизвестно, как бы он поступил, не будь одурманен ядом негоды. И все-таки, желал он того или нет, ему предстояло сразиться с Норной, потому что иначе должен был умереть он сам. И следовательно, не он один. А Норна… Что ж, Норна ведь его уже убивала, и не ее вина в том, что он тогда выжил. Убила бы и во второй раз, и в третий, если бы только смогла. Просто пока не смогла. Вот, в чем дело. Но, судя по всему, история их отношений, так и не ставшая пока понятной Карлу до конца, явным образом подошла к концу. Норна вновь обрела могущество и, вероятно, неспроста опоясана мечом, но…

«Взявшийся за меч – воин», – таков суровый закон всех без исключения земель, где Карлу довелось побывать, а был он, пожалуй, везде.

И меч для боя Норна приготовила особый. Карл понял это сразу же, как только увидел его рукоять, хотя до этого видел только два подобных клинка: свой и тот, что носил за спиной Конрад Трир. Два меча, три меча… Был и еще один, тот, который показало Карлу Зеркало Ночи. И все они были разными. Разнились клинки, их длина и форма, отличались украшения эфеса и рукояти, но у всех трех они были великолепны, если не сказать, роскошны. Тем не менее, как бы ни отличались эти мечи, их роднило нечто особое, что таилось в них самих, существуя, словно душа в теле. Нечто такое, чего не было и не могло быть ни в каком другом оружии. Что-то такое, что Карл затруднился бы облечь в слова, но что, несомненно, присутствовало в каждом из них. Карл это чувствовал, и, как оказалось, не только он. Узнал родную сталь и Убивец. И Синистра содрогался сейчас от неизбежности схватки с одним из «своих». Но судьба не оставила им выбора, ни Карлу, ни его мечу, ни кинжалу, висевшему сейчас на поясе Деборы. Не они решали, чему быть, а чему – нет.