Мастер кулачного боя - [4]

– Нет, мамуся, – пылко возразил Бухман, – это не тот случай. Повторяю, я верю в невиновность Лены, и ничто не заставит меня изменить мое мнение. – Он наморщил лоб, досадуя на недоверие своего слишком дотошного, на его взгляд, друга.

– Никогда не видел тебя таким эмоциональным, – слабо улыбнулся Китаец. – Разумеется, я тоже хочу видеть в каждом человеке этакого ангела, – он выразительно вздохнул, – но практика детектива учит меня обратному. Да и вся китайская философия…

– Э-э, – разочарованно протянул Бухман и махнул рукой, – знаю я, мамуся, ваши восточные премудрости, психологию смирения и созерцания.

– Ну, – не теряя спокойствия, возразил Китаец, – я наполовину западный человек, не забывай. И поэтому порой не понимаю, а то и открыто критикую Конфуция.

– А ведь неглупый был мужик! – воскликнул Бухман.

– Тебе налить? – Танин показал глазами на коньяк.

Минуту Бухман сомневался, размышлял, потом кивнул.

– И потом, Игорь, ты ведь тоже имеешь кое-какое отношение к Востоку. – Танин наклонился, приоткрыл створку тумбы и достал еще одну рюмку, которую вскоре наполнил на одну треть. – Хотя, знаешь ли, в том, как ваш бог поступал, например, с египтянами, я, воспитанный на идеалах равенства и братства, не могу не обнаружить массу эгоизма и просто наплевательства по отношению к укоренившимся моральным нормам.

– Что ты имеешь в виду? – вспыхнул Игорь.

– Исход из Египта. Рекомендация вашего бога была проста и аморальна до нелепости: наберите у египтян добра и денег взаймы – отдавать-то все равно не придется. – Танин сощурил глаза.

– Не знал, что ты читаешь Ветхий Завет, – усмехнулся Бухман. – Ладно, твой скепсис имеет право на существование, но повторяю: Елена не может быть виновна!

– Как же она объясняет тот факт, что на орудии убийства, ведь, как я понимаю, твой приятель был застрелен именно из этого пистолета, нашли отпечатки ее пальцев?

Бухман сделал неторопливый глоток коньяка и, проведя языком по своим пухлым губам, ответил:

– Она не отрицает, что стреляла в мужа…

– Но виновной себя не признает, – усмехнулся Китаец.

– Нет. Мамуся, она в состоянии прострации, – Бухман вздохнул, – после пережитого. Ничего толком не говорит, замкнулась и повторяет только: «Я невиновна, видит бог!» И я ей, представь себе, верю! – решительно заявил он.

– Она явно не в себе, потому что утверждает противоречащие друг другу вещи, – ты, как здравомыслящий человек, не можешь этого отрицать. Если даже допустить, что убит ее муж был не выстрелом из пистолета, из которого она стреляла…

– А, – перебил Китайца Бухман, – знаешь, какое впечатление у меня сложилось? Что ее заколдовали!

– И это говоришь ты, трезвомыслящий человек! – Китаец не сумел скрыть насмешки.

– Я хочу, чтобы ты сам с ней поговорил, мамуся, – снова воспрял духом Бухман, – может, тебе удастся прояснить ситуацию?

– Если уж тебе, неплохо знавшему ее мужа и находящемуся с ней в доверительных отношениях, она ничего толком не рассказала, то мне, незнакомому человеку… – Китаец одарил приятеля скептическим взглядом.

– Но она же просила меня, чтобы я обратился к какому-нибудь детективу! О чем это говорит?

– О том, что мы имеем дело с не совсем здоровым человеком, – усмехнулся Китаец.

– Да, допускаю, стресс и все такое, – не сдавался Бухман, – но просьбу ее, с учетом того, что она считает себя невиновной, не назовешь абсурдной. Мне кажется, что она чего-то боится… В чем-то признаться…

– И ты полагаешь, что я смогу заставить ее признаться? – с сомнением в голосе спросил Танин. – Мне кажется это безнадежным делом.

– Я вот думаю: а что, если ее загипнотизировали или еще что-то в этом роде, – Бухман тревожно взглянул на Китайца. – Думаешь, я сам в восторге от такой нелогичности?

– Как же ты собираешься ее защищать?

– В том-то и дело, мамуся, – неожиданно возликовал Бухман, – по моим расчетам, увидев тебя, то есть серьезного детектива, который согласен заняться расследованием смерти ее мужа, она поймет, что не все так плохо, что надежда есть, и, возможно, скажет тебе что-то такое, что и мне поможет отстаивать ее невиновность с большей убедительностью и эффективностью. Я ведь не Перри Мейсон, мамуся, и не умею сам собирать улики.

– Значит, убедительности тебе все же недостает? – подковырнул Бухмана Танин.

– Извини, мамуся, но не могу же я строить защиту на пустом месте!

– В случае, если мне удастся разговорить твою подзащитную, могу я претендовать на процент от твоего гонорара? – шутливо полюбопытствовал Китаец.

– О чем речь! – расплылся в улыбке Бухман. – Только думаю, что ежели ты за это дело возьмешься, то от моего гонорара останется пшик – все достанется тебе.

– При условии, что твоя подзащитная действительно невиновна и что будет пойман настоящий убийца твоего друга, – улыбнулся Танин. – Но, Игорь, берусь я за это дело только из уважения к тебе.

– Лена не пожалеет денег… – торопливо сказал Бухман.

– Я говорю о моем посещении ее, – уточнил Танин. – Ладно, когда произошло убийство?

– В половине первого. Соседи с третьего и четвертого этажей подтвердили, что выстрел прозвучал примерно в это время. Олег умер мгновенно. Соседи вызвали милицию и «Скорую».