Мастер крушений - [7]

– Я живу надеждой, ваше высочество.

Тибо обрадовался: визиты из скучных и формальных превращались в полезные и интересные. Он воспользуется возможностью и поговорит со сведущими людьми. В гостиных повеет духом приключений. Ему все больше нравилась мысль начать поиски.

– Стало быть, на север, – повторил он. – А других сведений нет? Каких-нибудь деталей?

– Они говорили на вашем языке, ваше высочество.

– Так. Уже кое-что.

– У них было очень красивое судно.

– Красивое судно? Значит, исключаем внутренние земли. И Королевство Грев тоже – их суда топят все кому не лень.

Тибо разложил большую морскую карту и принялся ее изучать. Глубоко задумавшись, он привычно тер подбородок. Не подумайте дурного, принц всегда умывался и брился!

– Что еще?

– Больше ничего, ваше высочество.

– Ты уверена, что они пересекли экватор?

– Да, ваше высочество.

Эма с поклоном приложила руку к сердцу, хотя принц и так ей поверил. Из широкого рукава показалась смуглая рука вся в синяках. Тибо открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но не решился.

– До северных земель долгий путь, – заметил он. – Месяца два, а то и больше.

– Я знаю, ваше высочество. Я буду работать, не жалея сил, и это станет моей платой.

– Хорошо, иди. Отдохни как следует.

Эма поклонилась и вышла. Пока глаза принца смотрели на закрывшуюся дверь, перед внутренним взором неизвестно почему вновь переливался прозрачный хрусталь. Тибо долго не мог уснуть.

4

«Изабелла» – вселенная, где у всех свое место: у каждого шкива, каждой кружки и миски. Матросы слушались боцмана, боцман – капитана, капитан – адмирала. Адмирал слушался волн и ветра. И все одинаково забыли, что такое уют. Потолки низкие, мачты высокие, гамаки влажные. С блохами шла непримиримая война, но на победу никто не рассчитывал. На нижней палубе воняло рыбой, водорослями и потом. В жару все плавилось, в холод замерзало. Ясное небо улыбалось в ожидании бури. Жизнь суровая, утомительная и опасная.

Но моряков она устраивала. Они любили «Изабеллу», как любят старую, удобную, надежную обувь с успокоительным запахом плесени. Они знали, как на ней двигаться, когда говорить, а когда молчать. А еще они преклонялись перед морем – его мощью, простором, глубиной. Оно кормило их, раскрывало неоглядные горизонты и пугало до смертного пота. Оно было настоящим, не воображаемым божеством.

Да, моряки любили море, но что делать с жарким тропическим днем, который тянется бесконечно?.. Они убивали время игрой в карты или кости, сидя полуголыми на палубе. Фельдшер Лукас иногда играл на гитаре. Однако благорастворение длилось недолго: посиделки по разным причинам, а на самом деле от скуки всегда заканчивались перебранкой.

– Заткнись, кривая рожа!

– Это ты мне? Мне, что ли, урод?

– От урода слышу!

– Помолчал бы, идиот поганый.

– Сам ты поганый идиот!

Появился принц и хлопнул в ладоши.

– Всем встать! Стройся!

Матросы знали, что их ждет. Урок боевых искусств. Принц Тибо решил так бороться со скукой и томлением жарких летних часов. Познания он почерпнул из китайского учебника, купленного на базаре, и, надо сказать, освоил его неплохо. Матросы построились, и Тибо каждому по очереди стал показывать приемы.

Когда он только начинал заниматься с ними, они валились на палубу сразу, как только принц к ним прикасался.

– Эй, напряги мускулы! Ты же не червяк!

– Я-то не червяк, ваше высочество, но вы-то принц, и мы не знаем, что делать, – вздохнул баталёр.

– Можем кулаком в челюсть или никак, – поддержал его кок. – Скажите сами, что лучше?

– Считаю, червяком лучше, – сказал марсовой[2].

– Ничего-то вы не поняли, – вздохнул Тибо.

– Принц вам говорит, что силу противника нужно обернуть против него же, – вступил в разговор Гийом Лебель. – Не силой действовать, а хитростью, приемом. Приемы и есть боевое искусство. Не хотите заниматься искусством – будем драить палубу. Чем палуба хуже боевых искусств?

Понемногу матросы увлеклись китайской борьбой. Стали заключать пари, кто первым положит принца на лопатки. Фаворитов было двое – Феликс, победитель крокодила, и баталёр Овид, толстый, как бочки в трюме. Но на деле единственным достойным противником Тибо стал Гийом Лебель, несмотря на неприметную фигуру. Однако Гийом никогда не стал бы класть принца на лопатки, он достойно с ним боролся, но победу принципиально уступал.

А вот адмирал Дорек презирал боевые искусства, пари, карты и кости. Он мечтал о матросах, которые были бы преданы душой и телом только поддержанию порядка на шхуне. А все потому, что боялся северных вод для своей немолодой «Изабеллы». Врагом номер один для адмирала был износ: подвижные детали шхуны изнашиваются, потому что постоянно трутся друг о друга; морская соль разъедает металл; солнце жжет паруса, они рвутся, края темнеют, швы расползаются; канаты перетираются и гниют, рыболовные сети продираются; мачта может треснуть и расколоться; корпус, пусть даже из дуба, который не гниет, все равно трухлявеет. Жуть.

Адмирал мечтал о матросах, которые целыми днями шьют, трут, красят, лакируют, конопатят. Счастлив он бывал, только находя крысиный помет в трюме – неопровержимое доказательство, что течи нет.