Мастер - [13]

Вид долларовой пачки Севастьянова рядом с четками вызвал у меня приступ тошноты.

Как он смог что-то хорошее сделать настолько грязным? Не думала, что буду ненавидеть кого-то сильнее мужа, но Максимилиан Севастьянов занял почётное второе место.

Что во мне мужчины находили таким... доступным? Три года назад Эдвард спланировал операцию по получению полного доступа.

Сбежав от него, я переезжала каждые три года, успев пожить в Аризоне, Техасе, Луизиане и Нью-Мексико. Полгода назад я осмелилась вернуться во Флориду, решив, что это будет последнее место, где Эдвард станет меня искать. Я направилась в Майями, оптимистично надеясь затеряться в огромном городе, и нелегально устроиться на работу.

А вдруг он всё ещё здесь? Вдруг я просчиталась?

Установив фильтр на старое место и закрутив все винтики, я опустилась на свою скрипучую кровать. Лёжа на грубых простынях из магазина подержанных товаров, я вновь подумала, действительно ли Эдварда я сегодня видела. Как только я проиграла в памяти эти воспоминания, тело напряглось, приготовившись бежать.

Если это был он, то прошедшие три года его изменили. Он похудел, а на лице застыла горечь. От его ангельской внешности не осталось и следа.

Мне было семнадцать, когда мы "случайно" встретились на каникулах. Он сказал, что работал юристом в Атланте, а сейчас переехал в Джексонвиль, чтобы начать собственную практику. Он также сообщил, что ему двадцать пять - слишком взрослый для меня. Запретный плод, подумала тогда я.

Он уже повидал мир; я никогда не уезжала далеко от дома. Он был утончённым джентльменом; я гордилась тем, сколько могу выпить пива. Он говорил на четырёх языках, хотя, как ни странно, испанский в их число не входил.

Несмотря на эти различия, в остальном мы совпадали практически полностью - нам нравились одни и те же фильмы, музыка, виды спорта, развлечения и блюда.

Мама видела его насквозь, утверждая, что это грешник с ангельской внешностью. Так что, разумеется, я должна была его заполучить.

С её смертью меня больше не ограничивали строгие правила. Внезапно оказалось, что моему упрямству нет никакого противовеса. Барахтаясь в неопределённости, я в поисках стабильности вцепилась в Эдварда. Будучи совершенно наивной во всём, что касалось мужчин, я ответила согласием на предложение выйти за него замуж, предоставив ему свободный доступ в мою жизнь, в мой дом и к моему телу.

Сквозь прорехи в шторах сверкали молнии, удары грома сотрясали весь дом. Ливни всегда напоминали мне о нашем последнем вечере. После полумарафона недалеко от Саванны я рано вернулась домой. Надвигался тропический циклон и забег отменили. Я торопилась домой, чтобы помочь мужу закрыть все ставни.

Я смотрела на потолок весь в потёках от воды, постепенно мой взгляд затуманился, меня захлестнули воспоминания...

За домом стояла незнакомая машина - "Ягуар". Я почти надеялась, что Эдвард завёл любовницу. Это так много бы объясняло, подтвердив все мои подозрения. Тогда мне было бы проще принять решение и идти дальше.

За один год брака мы из двух людей, имеющих так много общего, превратились практически в двух незнакомцев.

Я неслышно вошла и начала тихонько подниматься по лестнице, прислушиваясь к голосам, доносившимся из спальни. На лестничной площадке фойе я остановилась. При жизни моей матери стены были увешаны распятиями и мрачными старыми портретами наших предков. После её смерти Эдвард нанял дизайнера, объяснив: "Ты никогда не смиришься с её смертью, если всё вокруг будет тебе напоминать о ней. Давай начнём всё с чистого листа."

В тот момент я подумала, что если ему не нравится дом mi madre, то зачем мы вообще живём здесь, а не в собственном особняке? Который мне ещё предстояло увидеть.

Но этот вопрос я оставила при себе, потому что он бы повлёк за собой множество других - так, потянув за ниточку можно полностью распустить одеяло, с которым я всё ещё иногда спала.

Я согласилась на дизайнера, согласилась бы на что угодно, лишь бы сломать стену, неожиданно возникшую между нами сразу же после поспешной регистрации. Он перестал называть меня Люсия, упорно употребляя имя Анна-Люсия - так звала меня мать, когда у меня были неприятности. Перестал со мной флиртовать. Мы редко занимались сексом - и то, только после того, как я на этом настаивала.

Я подошла ближе к нашей комнате, не заботясь о скрипучих половицах. Я точно знала их местоположение на полу, потому что научилась бесшумно ускользать из дому ещё с двенадцати лет.

У двери я почувствовала запах духов и услышала, как мой муж говорил с другой женщиной.

- Это всё слишком затянулось, - сказала женщина.

- Наберись терпения и доверься мне, - голос принадлежал моему мужу, но теперь он звучал с британским акцентом.

Кто, чёрт возьми, был в моей спальне с моим мужем, и почему изменился его акцент? Кулаки сами собой сжались, мой необузданный нрав готов был вырваться наружу. Первым порывом было ворваться в комнату и начать орать, но я заставила себя прикусить язык и слушать.

- Обычно я терпелива, - женщина говорила также с британским акцентом. - Но нельзя отпускать её на эти забеги, Чарльз. - Чарльз? - Ты должен постоянно работать над ней.