Мастер-класс для диверсанта - [144]

— Так это из-за тебя, гад, мы лезли под пули! — закричал Артем. — Из-за тебя мы все рисковали своими жизнями! Из-за тебя Олега чуть не застрелили!

От ярости у Ветрова засверкали глаза, а на губах выступила пена. Осипов все это видел, но он по-настоящему испугался, когда Ветров выдернул из-за пазухи свой пистолет.

— Ты знаешь, что такое получить пулю в бедро?! — брызгая слюной, закричал Артем. — Смотри! — И он откинул одеяло с простреленной ноги Олега Муромцева. — Сейчас ты это узнаешь на своей собственной шкуре!

Артем вытянул руку с пистолетом и действительно выстрелил Осипову в ногу. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от бедра турецкого агента и впилась в пол.

— Вы что?! — в ужасе закричал Осипов.

Он попробовал вскочить, но Ветров ударил его по ноге, и Осипов грохнулся на пол.

— Убью гада! — кричал Артем Ветров, надвигаясь на ползающего по полу Осипова.

— Полковник, остановите его! — взмолился Осипов, хватая Чернышова за брюки.

— Я бы дал вам возможность застрелиться, но боюсь, вы этого не сделаете, — глядя на Осипова сверху вниз, спокойно сказал Чернышов и, обращаясь к Ветрову, добавил: — Артем, сделай все сам, мы потом имитируем самоубийство. Меньше позора будет.

— Нет! — в ужасе закричал Осипов, увидев, как Ветров поднимает свой пистолет.

— Новое задание диверсионной группы, быстро?! — наклонился к нему Чернышов.

Осипов был так напуган, что смысл слов полковника не сразу дошел до него.

— Да что вы с ним разговариваете, Павел Андреевич! — закричал Ветров. — Дайте я пристрелю этого гада.

— Нет! — опять вскрикнул Осипов. — Я скажу. Диверсантам поручено уничтожить военную базу в Моздоке.

— Каков план диверсии? — не давая Осипову времени на раздумье, спросил Чернышов.

— Завтра они собираются взорвать хранилище авиационного топлива, — торопливо пробормотал Осипов.

— Ваша роль в этой операции? — снова спросил Чернышов.

— Я обязан провести диверсантов на аэродром. Завтра в восемь утра я должен ждать их на КПП.

Первый допрос разоблаченного предателя полковник Чернышов проводил лично. Сказав главное еще в больничной палате, на допросе Осипов дал развернутые показания. По приказу Чернышова разоблаченного турецкого агента поместили на гауптвахту военной базы, где его охраняли специально выделенные для этой цели бойцы из разведроты капитана Васильченко.

После допроса к Чернышову заглянул Артем Ветров. Чернышов как раз складывал исписанные после допроса листы в картонную папку.

— А ловко вы все-таки придумали провести разоблачение в больничной палате Олега, — заметил Ветров. — Психологически сцена выглядела очень убедительно.

— Его требовалось смертельно испугать, чтобы он сломался, — ответил Чернышов.

— Да, а номер на маскхалате убитого диверсанта, — вспомнил Артем Ветров. — Ведь когда мы предварительно обсуждали тактику разоблачения, вы, Павел Андреевич, про номер ничего не говорили.

— Когда мы это обсуждали, я про номер еще ничего не знал, — усмехнулся Чернышов и, отвечая на недоуменный взгляд Ветрова, добавил: — Эта идея родилась у меня уже во время словесного поединка с Осиповым. А на самом деле никаких номеров на маскхалатах не было. Так что идентифицировать маскировочный халат убитого диверсанта, увы, невозможно.

— Ну, Павел Андреевич, вы… — Ветров не договорил и лишь восхищенно покачал головой.

Получить признание у агента иностранной разведки, не имея при этом ни одной прямой улики, — такое еще редко кому удавалось. За все время службы в органах государственной безопасности Артем Ветров впервые стал свидетелем подобного.

76 Противостояние 5. ХI, пятница, 07.55

Командир диверсионной группы Степан Мордасов и его заместитель Георгий Псарев уже около часа лежали в сотне метров от ограждения летного поля и внимательно наблюдали за шагавшим вдоль ограждения часовым. Снег продержался только два дня. В ночь с четвертого на пятое ноября он начал обильно таять и уже к утру исчез. Убежищем диверсантам служил неглубокий окоп, отрытый солдатами, охранявшими аэродром во время визита российского премьера. Оцепление, выставлявшееся вокруг аэродрома, уже давно было снято, но окопы остались. Одним из них и воспользовались диверсанты. Они подобрались к аэродрому еще до рассвета, поэтому могли быть уверены, что их не заметили расхаживающие вдоль ограждения часовые.

— Давай, родной. Самое время возвращаться, — прошептал себе под нос Мордасов.

— Ты полагаешь, это его последний маршрут? — так же шепотом спросил у командира Георгий Псарев.

— Конечно. В восемь происходит смена часовых. Я уверен, что ровно в восемь часовой будет как штык стоять на границе поста, ожидая следующей смены, — ответил Мордасов.

— И все же, не лучше ли было воспользоваться тем вариантом, что предлагал агент Керима? — спросил Псарев.

— Можешь считать, что с возрастом я стал слишком суеверным, — ответил Мордасов, — но все же я тебе скажу. Десять лет мы работали одной командой и не потеряли ни одного человека. Ни одного за десять лет! Мы выжили, потому что рассчитывали только на себя, не полагаясь на случайных людей. Единственный раз я принял план чужого человека, и Сайдаков погиб, а покушение на премьера провалилось. Пусть это случайность. Но больше я не хочу полагаться на агента с военной базы.