— Послушайте! — сказал он ровным голосом. — До вашего лекарства очередь еще не дошла. Когда дойдет, его сделают и вам пришлют. А в лабораторию посторонним вход воспрещен. Можете дожидаться в приемной, если хотите.
— Ты вот что, — сказал шахтер, — валяй, готовь свое снадобье немедленно, пока я здесь, не то тебя самого лечить придется.
— Лучше вам не задираться, — сказал Монтгомери, уже не сдерживаясь. Полегче на поворотах, а то схлопочете… Ах, ты так?! Ну, держись…
Роберт получил боковой удар выше уха и одновременно нанес противнику прямой в челюсть. Он по достоинству оценил следующий молниеносный апперкот и понял, что имеет дело с опытным боксером. Но счастье было на его стороне: противник недооценил его и раскрылся. Удар!..
Бартон отлетел к шкафу, ударился головой об угол и упал, раскинув руки, с неловко подвернутыми ногами. Тоненькая струйка крови испачкала кафельный пол.
— Ну как? Хватит или еще? — спросил Роберт, с трудом переводя дыхание.
Ответа не было. Только поняв, что пациент доктора Олдакра потерял сознание, Монтгомери ужаснулся — если о драке узнают, этот благочестивый ханжа скорее всего его уволит, да и рекомендаций не даст. А без них не найти другого места, и что он будет делать без денег, без работы?
Значит, надо, чтобы инцидент не получил огласки. Роберт выволок поверженного противника на середину комнаты и выжал ему на голову мокрую губку. Тот застонал, зашевелился и наконец поднялся.
— Чтоб тебя черти задрали! — ворчал он, отряхиваясь. — Посмотри, что с моим галстуком!
— Я не хотел так сильно вас ударить, так уж вышло, извините, — бормотал Монтгомери.
— Ты это называешь сильным ударом?! Да так только мух бьют. Твое счастье, что этот распроклятущий шкаф тебе помог. Теперь можешь всюду хвастать, что отправил меня в нокаут с одного удара. Ну, а теперь валяй, состряпай моей миссис лекарство, и я пойду.
На этот раз Монтгомери выполнил его требование без возражений.
— Лучше бы вам немного посидеть здесь и прийти в себя, — только посоветовал он.
— Некогда мне тут рассиживаться, — пробурчал Бартон и вышел на нетвердых ногах.
В окно Роберт видел, как тот шел, слегка пошатываясь, потом встретил другого парня и оба, под руку, двинулись дальше. «Похоже, он долго зла не держит», — подумал Роберт, и у него появилась надежда, что доктор не узнает об инциденте. Он навел всюду порядок и вернулся к работе. Но поселившаяся в душе тревога не отпускала его весь день, а когда вечером ему сообщили, что в приемной его ожидают три джентльмена, она перешла в панику. Кто это может быть — полиция, судебный следователь, доброхотные мстители-родственники? Когда он вышел в приемную, лицо его и вся фигура выражали крайнюю степень напряжения.
Каждый из троих ожидавших его посетителей был ему известен, по крайней мере он знал их в лицо. Но что могло собрать их в это странное трио и привести к нему? Во-первых, тут был Сорли Уилсон — единственный сын и наследник хозяина крупнейшего в этом краю прииска «Нонпарель». Двадцатилетний студент колледжа святой Магдалины в Кембридже, спортсмен, щеголь, он проводил в родном краю пасхальные каникулы. В данный момент, присев на край стола, он покручивал кончики черных усиков и глубокомысленно разглядывал изумленного Монтгомери.
Вторым в группе был трактирщик Пэрвис. Ему принадлежала самая большая пивная в округе, но еще более он был известен как букмекер. Его грубое лицо, цвета красной меди, хотя и гладко выбритое, контрастировало с совершенно лысым, напоминающим отполированную слоновую кость черепом. Огромные красные руки лежали на толстых коленях. Он тоже устремил на докторского помощника пристальный взгляд из-под рыжих ресниц.
Третьим был объездчик лошадей Фоссет. Он изучал Монтгомери с таким же вниманием, как два его спутника. Откинувшись на спинку стула и вытянув во всю длину сухощавые ноги в кожаных крагах, он рукояткой хлыста выбивал дробь на своих крупных зубах. Все лицо его было сплошная тревога и озабоченность.
Вся троица хранила молчание и, похоже, была поглощена какими-то серьезными соображениями.
— Что вам угодно, джентльмены? — спросил Монтгомери, но посетители по-прежнему молчали.
Монтгомери окончательно почувствовал себя не в своей тарелке.
Первым нарушил молчание объездчик:
— Нет, не то! Совершенно не то. И думать нечего.
— Ну-ка, парень, повернись, дай себя разглядеть, — сказал трактирщик.
Что оставалось Монтгомери? Он поворачивался медленно, словно был у портного на примерке, и убеждал себя, что надо набраться терпения, — должны же эти загадки как-нибудь разрешиться.
— Не то, ну совсем не то, — повторял объездчик. — Да Мастер его одной левой уложит.
— Чепуха! — перебил его юный франт. — Вы, Фоссет, как хотите, — можете не участвовать, а я не отступлюсь, даже если останусь в этом деле один. И подстраховки мне не нужно. Посмотрите, как он сложен — гораздо лучше Тэда Бартона.
— Мистер Уилсон, ну сравните их плечи.
— Подумаешь, плечи! Для победы важнее энергия, темперамент, порода.
— Вот уж точно, сэр! — вступил в разговор трактирщик. — Со щенками тоже самое. Чистокровный побьет любую дворняжку, хоть больше его, хоть крепче. Костьми ляжет, а побьет.
