Мастер иллюзий - [7]

Рыжик – это мой парень. Свершилось – у меня наконец-то появился самый настоящий, не воображаемый бойфренд! Уже целых полтора месяца как. И не какой-нибудь там озабоченный курсант, и не чахлый ботан – банный лист, и не синий призрак-оборотень без конкретной формы, зато с коробом насмешек наготове. И даже не однокашник из художественного училища, близорукий гений с крышей набекрень. Мой Рыжик похож на персонажа рекламы энергетика. Он не творческая личность; у него нет ни тайных комплексов, ни личного призрака, ни уха в боку. Он абсолютно, стопроцентно нормален.

Рыжику шестнадцать, как и мне, но выглядит он немного старше. Он невысокий, накачанный, морда весьма симпатичная, а волосы стрижены ежиком и выкрашены в апельсиново-рыжий цвет. Этакое солнышко ходячее. Глаза у него темно-карие, красивые, в густых ресницах. Рыжик об этом прекрасно знает и вовсю стреляет ими по сторонам, когда думает, что я не вижу. Характер у него веселый и добродушный. Такого бойфренда можно с гордостью показывать подругам и водить практически куда угодно. Помню, как девчонки в училище завидовали Эзергили, с ее спортсменами и египтянами. А теперь завидуют мне. Потому что только когда живешь в окружении одаренных выродков (в хорошем смысле слова), начинаешь понимать и ценить, как это круто – встречаться с нормальным парнем.

Даже моих родителей он более-менее устраивает. Хотя мама при первом взгляде на Рыжика в ужасе проговорила: «Да он же совсем взрослый!» – а потом, невзирая на сопротивление, устроила мне ликбез по поводу внезапной беременности (как будто я сама всего не знаю). В общем, бойфренд точно из Маринкиного парадокса: «чтобы как у всех, но при этом гораздо лучше».

– …если бы он на питстопе не пошел на дозаправку, то отыграл бы секунд пятнадцать, – втолковывал мне Рыжик, пока мы шли мимо ларьков, протянувшихся километра на два вдоль Коломяжского проспекта. – С другой стороны, тут есть риск просто встать с пустым баком. Помнишь, Гелька, как было клево, когда тот японец не доехал до финиша метров двадцать – выскочил и побежал пешком, но ему все равно не засчитали?

– Ага… Как интересно…

Я читала, что если женщина внимательно смотрит в лицо, кивает и время от времени говорит – «ага», то она точно не слушает, а у мужчин все наоборот. Надеюсь, Рыжик об этом не знает.

– Хотя был вариант вообще не идти на третий питстоп, а заправить на втором полный бак… но тогда пришлось бы не менять в третий раз резину, и тогда…

– Ага… А «он» – это кто?

– Так, ты меня слушаешь вообще?

– А, я думала, ты опять о том итальянце, как его… Скудерия Квиринале.

Рыжик залился хохотом.

– Гелька, ты балда! Это не гонщик! «Скудерия Квиринале» – это конюшня Феррари!

– Конюшня? – ну теперь настала моя очередь посмеяться. – Ты чего? Откуда у них конюшня-то? «Формула-один» – это ж автогонки!

Новый взрыв хохота со стороны Рыжика.

– «Конюшня» – просто название такое, для понта. Типа, они все такие древние, с традициями…

У Рыжика очень довольный собой вид. На лице – выражение превосходства мужского интеллекта над женским.

Чем ближе к метро, тем больше вокруг становилось народу. Нас то и дело пихали, толкали и проходились по ногам. На вход в вестибюль «Пионерской» вытянулся длиннейший хвост. Еще пять лет назад здесь такого не было, а все из-за этих новостроек.

Комендань явно переживает строительный бум. Раньше тут были только огромные зеленые пустыри, а теперь плюнуть некуда – непременно попадешь в чью-нибудь оранжевую каску. Слева от нас новый небоскреб, похожий на воина в древнерусском шлеме, мрачно смотрел на другой небоскреб, похожий на нахальную жабу с высунутым до земли сорокаметровым зеркальным языком. Дальше были хаотически были разбросаны белые ветшающие коробки «кораблей»-девятиэтажек, а между ними, на каждом свободном пятачке, велась интенсивная застройка. Вдалеке, за плоскими крышами «кораблей», торчала и вовсе странная башня. На жилой дом непохожа – вся белая, ни единого балкона, – а на зубчатой верхушке мигает красный огонек.

А справа, за грязной и суетливой полоской торговых павильонов, уснувшими волнами вздымались пологие изумрудные холмы Удельного парка. Оттуда веяло свежестью и тишиной…

– О, кстати, – не унимался Рыжик, – ты видела блондинку, на центральной трибуне, еще орала и флажком махала? М-м-м… – и взгляд стал такой задумчивый, туманный, что сразу захотелось дать ему хорошего пинка. Ну какой реакции он от меня ждет? «Да, я сразу заметила! Клевые у нее буфера, а ноги от ушей ваще улет!»

– Послушай, Рыжик, – в сердцах рявкнула я, – Ну сколько можно трепаться об одном и том же! Или о девчонках, или об автогонках, или где бы денег раздобыть! Неужели тебя в жизни ничего не интересует – только деньги и девчонки?

– Не деньги и девчонки, а «бабки» и «телки», – уточнил Рыжик. – Бабки и телки – это круто!

И принялся мерзко хихикать, очень довольный своим остроумием. Я нарочно никак не отреагировала. Рыжик далеко не так туп, как притворяется, но потакать ему я не собираюсь.

Мимо ломился народ. Меня в очередной раз толкнули. Терпение лопнуло.

– Слушай, ты случайно не заметил, что мы обошли