Мастер иллюзий - [6]

Очнулась я от сладковатого металлического вкуса – если, конечно, бывает сладкий металл. Кто-то изо всех сил совал мне в рот таблетку валидола.

– Уберите, – промямлила я, вяло сопротивляясь. – Не поможет…

И снова отключилась.

В следующий раз меня вернул к жизни липкий холодный ручеек, стекавший мне за шиворот. Вскоре вернулся слух, и я узнала озабоченный голос Люды. Пепси-колой поят, дуры! Я открыла глаза, приподняла голову, открыла рот, чтобы сказать им – «Не надо!», – и мне в рот сунули сдобную булочку.

– У нее голодный обморок! – убежденно говорила кому-то Люда.

Я обнаружила, что лежу на краю экзаменационной полянки, под голову мне подсунут мой собственный рюкзак, рядом хлопочет Люда и неприкаянно топчется Галушкина, а чуть подальше стоит хмурая Антонина и смолит, как паровоз. Собравшись с силами, я выплюнула булочку и почти внятно сказала:

– Все… в порядке.

На том зачет, в общем-то, и закончился. Когда я окончательно пришла в себя, Антонина отпустила девочек по домам, а мне велела проехаться с ней до училища – проконтролировать, чтобы я снова не свалилась где-нибудь в метро.

– Что там у тебя случилось-то? – спросила она вполголоса, когда мы заходили в ворота училища.

Ответила я не сразу. Меня беспокоило супер-ухо. Я им ничего не улавливала, как ни старалась. Ничего, кроме отдаленного сиплого свиста под мышкой, как от закипающего чайника. Похоже, супер-ухо не выдержало перегрузок и отказало. Или изначально было одноразовым.

Досадно. К хорошему привыкаешь быстро.

– Геля! Отвечай, когда спрашивают!

– Где, на площадке? Да ничего особенного. Обморок.

Я еще не решила, стоит ли рассказывать Антонине о том, что я видела в чужом домене. Получить очередной втык за нарушение правил училища – это как раз, что мне «нужно» в канун выпускного.

– Обморок? – по тону учительницы было ясно, что она мне не верит. – И часто с тобой такое бывает?

– Нет. Просто себя плохо чувствую последнее время. Экзамены, переутомление, все такое. Мы все устали. Да, Антонина Николаевна? – неловко перевела я разговор на другую тему. – У вас тоже последнее время вид совсем замученный. Надеюсь, ничего плохого не случилось?

Антонина быстро заморгала глазами, снова потащила из кармана «Приму». У нее и впрямь что-то стряслось, поняла я.

– Детей должно быть двое, – сказала вдруг Антонина. – Или трое. И все девочки. Запомни, Гелечка, на будущее. Единственный сын – это такой страх, такой ужас…

Оказалось, у Антонины есть сын. Любимый сын, кровиночка. Собрался в Академию поступать, и Антонина страшно боится, что он провалится, потому что шансов, что он сам поступит – ноль. Ни денег, ни блата. Ведь Антонина – не какая-нибудь академическая шишка, профессор-международник или великий мастер-демиург. Она – простой учитель. Точнее, Учитель, но кого это интересует?

– От этих мальчишек рехнуться можно, – говорила Антонина, нервно затягиваясь. – Трудных путей ищут, до всего хотят дойти своим умом, помощи не принимают, слушать старших не хотят. А жизни не понимают совсем, существуют в каких-то выдуманных мирах. Им кажется, что жизнь – это компьютерная игрушка, где можно в любой момент перезагрузиться. Не доходит до них, что есть вещи, с которыми играть нельзя. Вот заберут его в армию, и что? Ладно если стройбат – просто потерянные годы, – а пошлют куда-нибудь? В горячую точку?!

Я было собралась ей возразить – как же иначе приобретать опыт, если не рисковать? – но что-то подсказало мне: Антонина мои слова в таком настроении не воспримет. И я промолчала. И про чужой домен ничего ей не сказала. Зачем грузить человека лишними проблемами, ей и так нелегко. Я вот не знаю, смогла бы я на ее месте как ни в чем не бывало вести пленэр. До берез ли, когда единственному сыну грозит стройбат!

Мы вместе дошли до мастерской, попрощались, и я пошла на трамвай. Досада по поводу несданного зачета очень скоро сменилась оптимистическими мыслями о платье для выпускного бала, за которым мы с мамой собирались ехать вечером в ателье. В конце концов, не одна я такая двоечница, пересдам как-нибудь, не в первый раз! О том неприятном домене, после некоторых колебаний, я решила пока забыть. Завтра – профориентация, потом какое-то тестирование с психологом, и выпускной уже на следующей неделе…

В общем, Антонина сама была во всем виновата. Если бы она честно рассказала о Пятне Страха, то, возможно, будущие катастрофы удалось предотвратить. Я была бы предупреждена, и вела бы себя гораздо осторожнее, встретив в метро окровавленного, полумертвого Сашу Хольгера. И я никогда не рассталась бы с Рыжиком. Но мы обе утаили правду, и я поехала домой, не зная, что через неделю моя жизнь переменится навсегда.

Глава 4. Черные нитки

Так случилось, что через пару дней я снова оказалась на той поляне – во второй и предпоследний раз. Идея навестить место неудавшегося зачета пришла мне в голову внезапно, когда мы с Рыжиком гуляли в окрестностях метро «Пионерская». Если, конечно, можно назвать прогулкой блуждание от ларька к ларьку в поисках загадочного крафтового пива «Три медведя». Какой-то злодей рассказал Рыжику, что лучше этого пива на свете не бывает. А я считаю, что такого пива просто нет в природе. Но попробуй, докажи это Рыжику!