Мастер иллюзий - [44]

От такого мужчины умной женщине надо бы бежать без оглядки, вот только Лия не  собиралась делать ничего подобного.

Догадывалась ли она о том, что случится, уже тогда, когда сделала этот кадр?  Чувствовала ли она, что ее крылья уже загорелись, когда фотоаппарат щелкнул в  первый раз и вспышка осветила надменное лицо мистика? Я очень хотела верить, что  это было именно так.

– Шевелитесь, Анжелика! – бодро командовал в трубке голос Козакова. – Мы уже в  ресторане и хотим вас видеть прямо сейчас. Без вас ведь не было бы ни съемки, ни  журнала, ни даже рукописи. Да, да, не спорьте! Приходите, и будем праздновать!

– Если я вам нужна, то подъеду примерно через полчаса, – ответила я.

– Вы нам еще как нужны, Анжелика! И не надо ехать, приходите пешком. От вашего  дома это ровно пятнадцать минут, погода отличная.

– Возможно, именно так я и сделаю.

– Возможно? Именно так? Не надо выпендриваться, Анжелика! Будьте проще!

Мистик довольно расхохотался и повесил трубку.

На то, чтобы собраться, у меня ушло не больше пяти минут.

Погода и правда была прекрасная: яркое, холодное солнце заливало все вокруг,  небо было до неприличия синим, листья – желтыми, а в прозрачном воздухе уже ясно  сквозило предчувствие снега…

Я шла по улице, а машины ползли рядом, и надо признаться, что Козаков был прав:  я двигалась пешком гораздо быстрее, чем водители в своих автомобилях.

Если во многих случаях я и предпочитаю такси, это вовсе не потому, что выпендриваюсь.  Сама природа поставила меня отдельно от всех остальных, и я не вижу ни малейшего  смысла в том, чтобы увеличивать эту дистанцию. Но вряд ли знаменитому мистику  приходило в голову, что чувствует в толпе женщина, когда все прохожие до единого  смотрят сквозь нее. Разве мог это представить тот, кто притягивал взгляды где бы  то ни было?

Я быстро шла по улице, ледяное осеннее солнце изливало на меня свой свет, но  отказывалось греть. Точно так же, как и люди, которые шли рядом, скользили по  мне взглядом, но отказывались видеть. Их взгляды скатывались с меня, как капли  воды с чешуи ядовитой рыбы. И каждый прохожий снова и снова напоминал мне о том,  что я родилась уродиной и уродиной умру. Наверняка автор теории об устройстве этого  мира не думал ни о чем подобном, когда предлагал мне пройти до ресторана пешком.

Но это ничего, я привыкла.

Ровно через двадцать минут после звонка мистика я вошла в ресторан. В середине  дня в понедельник почти все столики были пусты, и я увидела их сразу же. Они  сидели вдвоем друг напротив друга и держались за руки. Козаков смеялся и что-то  говорил, а Лия молча смотрела на него. Мне показалось, что она даже не дышала.

Впрочем, первое, что привлекло мое внимание, был не завороженный взгляд Лии и не  ее хрупкие руки, на которые положил свои ладони мистик. Первое, что я увидела,  была ее побритая наголо голова.

– Вам нравится, Анжелика? – спросила Лия.

Если бы не десять лет профессиональной практики, я бы, наверное, растерялась.  Вряд ли стоило говорить, что ее взгляд стал еще пронзительней, а сама она  сделалась еще больше похожа на ребенка, который ничего не знает, но тем не менее  знает все на свете.

Я просто ответила:

– Вам идет.

А она улыбнулась так тепло и ласково, как будто прижала меня к самому сердцу.  Будь у меня такая улыбка, я бы не позволила знаменитому мистику даже пальцем  притронуться к моим волосам. Впрочем, понять, чем руководствуются женщины,  рожденные привлекать, иногда бывает довольно сложно.

– По-моему, идеальная форма черепа, – авторитетно заявил Козаков и провел рукой  по голове Лии. – Я собой горжусь.

– Вы собой гордитесь? Почему?

– Я сам ее побрил!

Мистик мне подмигнул, и в его глазах вспыхнула и сразу же погасла ослепительно  яркая искра.

– Почему? – только и спросила я.

– Потому что это очень мощный обряд перерождения, Анжелика, им пользовались еще  в древности! После такого человек рождается заново, в нем раскрываются  способности, о которых он даже не подозревал, – тут мистик снова погладил Лию и  улыбнулся. – К тому же она сама так хотела.

– Да, я сама так хотела, – выдохнула Лия.

– Во что же вы переродились? – спросила я у нее, но Козаков уже громко звал  официанта, и они меня не услышали, а может быть – не захотели услышать.

– Что вы будете пить, Анжелика? – поинтересовался мистик. – Да не сидите вы, как  пень. Ну что вы, в самом деле? Никогда не видели лысых женщин?

– Извините. Я буду пить то же, что и вы.

– Это значит, шампанское? Прекрасно! Наконец-то мы напоим Анжелику!

Я сделала глоток из бокала, но, как обычно, не почувствовала ничего, кроме  кисловатого вкуса и пузырьков, которые сразу же ударили мне в нос, заставляя  чихать.

Это всего лишь еще одна странность, данная мне при рождении: спиртные напитки не  оказывают на меня ни малейшего влияния. Они меня не согревают, не заставляют  кровь бежать быстрее, и уж тем более не делают мою голову тяжелой, а ноги –  непослушными. Я не пьянею никогда. И несомненно, это весьма ценное качество для  персонального помощника. Однако иногда мне бывает искренне жаль, что безотказное  средство, которое помогает многим другим забыть все на свете, в моем случае совершенно  бессильно.