Мастер иллюзий - [19]

Многие скажут, что воздух в центре столицы непригоден для жизни, но я видела,  что Козаков, который замер у окна, не произнесет ничего подобного. Я подошла к  нему и открыла дверь балкона – она расположена с самого края полукруглого окна и  скрыта портьерой, так что если не знаешь о ее существовании, то догадаться об  этом довольно трудно.

Мы вышли на балкон, и хотя многие считают, что воздух здесь не вполне пригоден  для жизни, той прохладной летней ночью в это верилось с трудом. Город внизу мерцал  и переливался всеми цветами радуги, а мистик стоял, взявшись руками за гладкий  бортик, и, не отрываясь, смотрел куда-то в даль.

– Вы хотите что-нибудь выпить или съесть? – спросила я, и автор бестселлеров еле  заметно вздрогнул, как будто я вернула его на землю из заоблачных далей.

– Боюсь, что на сегодня я выпил достаточно, – невесело усмехнулся он. – Хотя  сейчас мне вроде бы уже получше. От сока я бы не отказался… И может быть, бутерброд?  С сыром? Это будет не слишком сложно?

– Совсем нет, – заверила я и вышла на кухню.

Я достала из холодильника пакет с гранатовым соком и налила его в два стакана.  Нарезала сыр, разложила по ломтикам хлеба. Должна признаться, что все эти  действия вызывали достаточно странные чувства. Не исключаю, что, будь у меня  чуть меньше здравого смысла, я бы даже расплакалась: знаменитый мистик был первым  гостем, которого я угощала в моей квартире, хотя живу здесь больше шести лет.

Я вышла на балкон с подносом в руках, и мы расположились там же – в плетеных  креслах. Ради того чтобы я могла любоваться отсюда светящимся городом внизу, горничной  приходится протирать их дважды в день влажной губкой. Но Козаков не волновался о  чистоте кресла. Он просто сел в него и сразу же устроился так удобно, как будто  бывал здесь много раз. Он взял стакан, но при виде тарелки с бутербродами брови  мистика удивленно поползли вверх.

– Что это? Квадратная тарелка? – изумился он.

– Как видите.

– Они у вас все такие?

– Да.

– Вы удивительная женщина, Анжелика, – насмешливо проговорил он. – Зачем вам квадратные  тарелки?

– Скажем так: мне с ними гораздо удобнее, – ответила я.

Строго говоря, мои тарелки нельзя назвать квадратными: у них гладкие закругленные  концы, о которые невозможно пораниться. На то, чтобы пользоваться именно такими  тарелками, у меня, разумеется, есть свои причины, о которых я не собиралась сообщать  автору кармических теорий. Пока не собиралась. Не зря же эту посуду делали  специально для меня на маленьком заводике в итальянской глуши.

Тем временем Козаков смотрел на меня очень внимательно. Если бы я была рождена  привлекать, то наверняка покраснела бы под этим взглядом, как и многие, многие  другие. К счастью, подобные фокусы на меня не действуют, а потому я встретила  взгляд мистика легко и свободно. По части игры в гляделки мне нет равных, и если  он думал тягаться со мной, то лишь зря терял время.

Он внимательно смотрел на меня, и его глаза, которые в темноте казались почти  карими, искрились сотнями маленьких, едва уловимых искр: мистик был очень хорош  и прекрасно знал об этом. А я была уродиной, и у меня было достаточно здравого смысла,  чтобы помнить об этом всегда. Однажды, много лет назад, я уже приняла мое уродство  как данность, так стоило ли тешить себя иллюзиями только из-за того, что знаменитый  автор кармических теорий бессовестно разглядывал меня на моем собственном  полукруглом балконе?

Ни один мужчина не смотрел так на меня до этого и вряд ли когда-нибудь взглянет  после. К счастью, тот, кто все это придумал, сполна наделил меня разумом, чтобы  понимать это и принимать без грусти.

– Никогда бы не подумал, что вы живете в таком месте… Это удивительно, – тихо  признался Козаков.

В сущности, в этом не было ничего удивительного, ведь у меня нет ни мужчины, ни  ребенка, на которых я могла бы потратить то, что зарабатываю. А некоторые губернаторы  после удачной предвыборной компании бывают очень щедры.

Ночь казалась тихой и ласковой, как в сказке, а мне было совершенно нечего  терять.

– Вы сейчас живете здесь одна, Анжелика? – тихо спросил мистик, и его голос был  не просто мягким и бархатным – он был коконом из самых тонких эротических нитей,  какие только может создать мужчина.

– Да, живу здесь одна, – прямо ответила я. – И не только сейчас, а всегда.

Он удивленно поднял левую бровь:

– Вы не любите мужчин? Может быть, вы предпочитаете женщин? Я давно за вами  слежу и ни разу не видел, чтобы вы кому-нибудь симпатизировали…

Если бы не десять лет профессиональной практики, я бы, наверное, рассмеялась ему  в лицо. Как это глупо, как по-мужски самонадеянно – полагать, будто бы кто-то, непривлекательный  для мужчин, окажется привлекательным для женщин.

– Я ничего не имею против мужчин, Алексей, – очень спокойно отозвалась я. А  потом поднялась, вышла в гостиную и вернулась с блокнотом в руках. – Есть еще один  вопрос, который надо прояснить до того, как вы отправитесь спать.

– Какой же? – несколько растерянно спросил Козаков.

– Что именно пропало вместе с вашим портмоне? Там были какие-то документы?  Кредитные карты? Постарайтесь вспомнить, а я сделаю все возможное, чтобы  восстановить потерянное как можно скорее.