Мастер и мяч. Честный футбол Федора Черенкова - [12]

Узнавали ли во мне футболиста? Постепенно узнавали, хотя я сам никому этого специально не говорил. А зачем в институте кому-то знать, что я футболист? Любой другой студент ведь.кроме занятий, тоже чем-то увлекался. У каждого была личная жизнь – чего свою навязывать? Кому надо, тот и так знал, что я в «Спартаке» играю. И потом, кому-то ведь могло и не нравиться, к а к я там играю. Но поблажек на экзаменах мне никто не делал, а я на них и не рассчитывал. Не сказать, чтоб я был отличником, но и «неуд» у меня был только один раз.

Ценно то, что в институте мне посчастливилось познакомиться с людьми из «подземелья» – шахтерами с твердым характером, но с доброй душой, в общении с которыми я много почерпнул. Там были ребята гораздо старше меня, с горных предприятий, уже чего-то в жизни стоившие, а я – ветреный мальчишка после школы. Так что эти люди очень сильно повлияли на меня, научили шире смотреть на мир, тверже стоять на ногах».

Совершенно похожа на правду рассказанная давно уже история: разумеется, не все преподаватели знали, что перед ними, робея как все, сидит с зачеткой футбольная звезда европейского масштаба. Однажды однокурсники рассказали профессору, кто вместе с ними учится, и у кого он только что принимал экзамен. Профессор, будучи болельщиком не профессиональным, но за футбольной жизнью следящим, не поверил. На очередной матч «Спартака» в Лужниках студенты взяли профессора с собой, вручили ему бинокль, и он стал внимательно наблюдать за спартаковской «десяткой». «Так это же, действительно, студент Черенков!» – спустя некоторое время громко воскликнул удивленный профессор. «Сам ты, батя, студент. А Черенков – профессор!» – парировал уязвленный этим заявлением сидевший неподалеку болельщик.

…Горы Приэльбрусья ошеломили, потрясли своей красотой и величием. Сколько таинственного скрыто в их недрах! Мне, примитивному слабому существу, возможно ли дерзать проникнуть в их подземную тайну… Я – будущий горняк? Я на правах равного буду общаться с могучим творением природы? Могу ли… Смею ли…

Вот стать альпинистом я бы точно не смог. Не потому, что тяжела заплечная ноша и кружит голову высота. Слишком велика ответственность за того, кто с тобой в связке – и об этом нужно постоянно помнить. Значит, нельзя отдаться полностью этому пьянящему чувству великолепия и величия, когда ты паришь высоко над всем земным миром, нельзя одному утонуть в эйфории своего кажущегося могущества – потому что ты вовсе не могуч и не достоин, а просто милостиво получил от кого-то возможность чуть- чуть прикоснуться к этому великому. Может быть, как раз для того, чтобы понять свою слабость и несовершенство…

А там, где воды Кубани встречаются с горными ледниковыми ручьями, долго текут рядом, не смешиваясь, два разных потока: светло-изумрудная чистота неба и коричневая тяжесть земли, как две неизбежные дороги в жизни человека – одна бередит душу нездешней высотой, другая натруживает ноги в поисках земного благополучия. И невозможно человеку представить себя без каждой из них.

«Было у матери три сына: двое умные, а третий – футболист» – сей расхожий анекдотец нравоучительно повторялся пацанам восьмидесятых их учителями и родителями. Это – не про Федора.

«Мне дорог каждый гол…»

«…И стали двое единым».

Мы вместе. Мы понимаем друг друга. Мы друг другу верны. Я придержу тебя -и ты послушно закружишь у моих ног. Я отдам тебя – и ты вернешься по первому зову. Ты знаешь, что ни усталость, ни раскисшее, тяжелое поле не должны управлять нами. Ты доверчиво уткнешься в мою бутсу, ляжешь именно так, как нам с тобой нужно – и полетишь высоко, вперед, к победе! Чтобы радовались трибуны: «Это был Мяч Мастера».

На вопрос «За что Вы любите футбол?» Федор однажды, не задумываясь ответил: «Самую большую радость доставляют голы, причем неважно, мною ли они забиты или товарищами по команде. Я бываю просто счастлив, когда кто-то из спартаковцев после моей передачи забивает мяч в ворота соперников. Каждый гол – дело коллективное, каждый – по-своему красив. Именно в те минуты, когда вместе с партнерами радуешься меткому удару, как-то особенно остро ощущаешь, что ты – неотделимая и важная частичка мужского боевого братства…»

Печальной для спартаковских болельщиков осенью 1976 года под трибунами стадиона «Локомотив» в Черкизове, где тренировался разжалованный удачей «Спартак», состоялся будничный разговор. Экстраодиозный случай в истории команды – подумать только, сам «Спартак», девятикратный чемпион страны, «вылетел» в низшую лигу… На реплику одного из собеседников, что всего одного-то очка не хватило, чтобы остаться, и теперь непросто будет вернуться в высшую лигу, присутствующий знаменитый игрок пятидесятых годов, один из наиболее техничных советских футболистов Сергей Сергеевич Сальников хитро улыбнулся и негромко сказал: «Дед отыскал в юношеской команде такого парнишку, что нам будут не страшны любые соперники. Этот молодой футболист – вовсе не случайное озарение. Пройдут четыре-пять лет, и он станет общим любимцем, «звездой» футбола. На него будут «ходить», как в наше время ходили, чтобы посмотреть Бутусова».