Масть пиковая - [18]

– А он сидел с тобой или с кем из ташкентских? – спро­сил прокурор, у него уже созрела идея в отношении Кощея.

– Нет, ни со мной, ни с другими ташкентскими он срок не тянул, просто позвонили друзья, сказали, примите на пару недель человека, пусть отдохнет, дело обычное. И насчет дела намекнули, мол, если подвернется, лучше Кощея взломщика не найти.

– Идет, Кощей так Кощей, только не оказался бы он в этот час в стельку пьян или обкурен, – поостерегся прокурор, – от­дыхает же человек…

– Нет, он свое уже отпил, нутро не принимает, оттого на фрукты прилетел. Сейчас он в форме, как раз в карты катает по-крупному.

– Прекрасно, тогда по машинам. Артем садится ко мне, и мы забираем по пути к себе ростовского любителя фруктов, а все остальные в краденые «Жигули» к Погосу. Если тормознет ГАИ, спокойно остановитесь, Салим скажет, что у прокурату­ры кто-то оставил угнанную машину, а вы, мол, доставляете ее хозяину, Сергей назовет адрес и фамилию своих приятелей, эти данные будут и у постового, в таком случае после операции придется доставить транспорт владельцу.

Отъехав на приличное расстояние, прокурор спросил:

– Инструмент в норме, все прихватил? Придется минут на двадцать погасить свет, электрическое хозяйство там у за­бора, лучше не придумаешь.

– Все в порядке. За то время, что мы с вами не виделись, я заполучил западногерманское, да еще и комплект шведского ручного и электрического инструмента. Фантазия, какая сталь, какие режущие возможности, где же наши Круппы и Золингены?

– Не мешало бы и мне дома, в хозяйстве, приличный на­бор иметь, – сказал Сухроб Ахмедович, он действительно был неравнодушен к хорошему инструменту, – нельзя ли и мне достать?

– Скоро не обещаю, но путь подскажу. Я заказал по ката­логу одному человеку, регулярно бывающему за кордоном, у вас таких знакомых больше, чем у меня.

– Что ж, это идея, спасибо. Непременно воспользуюсь со­ветом.

Въехали на Луначарское шоссе, и, хотя Парсегян не назвал адреса, прокурор догадался, где находится Кощей, он знал поч­ти все катраны в городе, а в этом, рядом с правительственной резиденцией, действительно играли по-крупному, и содержал его человек известный, всякого он на порог не пускал. Что ж, если Кощей засветился в самом дорогом катране Ташкента, Сенатора это вполне устраивало, след от татуированного рос­товчанина должен остаться ясный. Приехали туда, куда и предполагал прокурор. Когда Беспалый хотел выйти из маши­ны, прокурор удержал его.

– Нет, только не ты, тебя в этот вечер не должны здесь ви­деть, – сказал он вполне резонно, хотя вложил в предупрежде­ние прежде всего свой интерес. – Пусть зайдет туда этот кра­савчик Погос. К Кощею не подходить, научи его подать знак, чтобы тот непременно вышел. Пусть у кого-нибудь стрельнет сотню-другую, это будет его алиби на всякий случай, – опять говоря справедливо, он преследовал свои цели.

Минут через семь из ворот огромного двухэтажного заго­родного дома вышел, озираясь по сторонам, франтоватого ви­да худой мужчина.

– А вот и Кощей, – сказал Артем и поспешил из маши­ны. Они о чем-то долго спорили, Кощей при этом нервно жес­тикулировал, и Сенатор подумал, что ростовчанин то ли круп­но выигрывает, то ли крупно проигрывает, прокурора устраи­вало последнее, в таком случае он оказался бы покладистее.

Погос не показывался, видно, неохотно давали ему взаймы, зная его замашки. «Денег не дают, но какое надежное али­би сколачивает», – съехидничал прокурор. И в эту минуту Акрамходжаев профессионально подумал, вот если бы Погос или Сергей влипли по одному делу с Беспалым, они бы никогда не показали на Артема, взяли все на себя. Ибо показать на вора в законе равносильно смерти, если и признают сей факт на ка­ком-то этапе следствия, на очной ставке или же на суде отка­жутся все равно. А ведь наши теоретики-законники даже не учитывают такого сложившегося положения, а оно сплошь и рядом, почти в каждом деле. В тюрьму отправляется всякая шушера, а люди, подобные Беспалому, обретя опыт и положе­ние, больше никогда. А умники-академики сидят в своих инс­титутах и строчат законы, давно не владея ситуацией в преступной среде, меняющейся с каждым днем, а мы вынуждены отправлять в тюрьму второй эшелон мелких исполнителей, хотя виновные продолжают пить шампанское и готовить оче­редное преступление, зло подумал прокурор о наших законо­дателях. Он часто забывал, когда и кто он есть на самом деле, путался, ощущая себя сыщиком и вором одновременно, боял­ся одного, чтобы на каком-нибудь крупном совещании в про­куратуре не брякнуть чего-нибудь такого, что явно выдало бы его с головой.

Задумавшись о несовершенстве закона, запутавшегося между реальностью и теорией, при вечной оглядке и ссылке на судопроизводство и право развитых западных стран, без учета, что наша жизнь ни по каким параметрам не может сравниться с их, разве что мы такие же двуногие, прокурор не заметил, как на заднее сиденье шумно ввалились Беспалый с Кощеем.

– Что-то у тебя водила больно важный, – хлопнул кост­лявой татуированной рукой взломщик прокурора по плечу.

– Оставь человека в покое, а лучше скажи дяде здравствуй, он не любит фамильярного обращения, – сказал довольный Артем, видимо, долго пришлось уламывать гастролера.