Масть пиковая - [14]

– Что же мне делать? – растерялся Акрамходжаев.

– У вас только один выход: я запишу вам телефон, для страховки даже два, по любому из них от моего имени потре­буете встречи с Артуром Александровичем. А сейчас главное: постарайтесь обдумать, кто в прокуратуре может знать, где на­ходится кейс, установите их адреса, телефоны. Вы сами сказа­ли, у нас в распоряжении только ночь… У Артура Александро­вича есть люди, они по вашим адресам дознаются, где наши бумаги, и непременно выкрадут их, чего бы это ни стоило. На­деюсь, вы понимаете теперь, что ваша жизнь тоже связана с этим чертовым кейсом?..

– Да, да, – задумчиво кивнул Сенатор, он мысленно счи­тал свои варианты.

– Пожалуйста, ручку, бумагу, – потребовал Коста, и про­курор машинально протянул ему свою записную книжку и «паркер». В этот момент раздался осторожный стук в дверь.

– Войдите, – сказал он, не оборачиваясь знал: это Миршаб.

Бесшумная дверь, блеснув тонированным стеклом, широ­ко распахнулась, и помощник вкатил тележку, заставленную закусками и напитками.

«Салим все делает кстати и вовремя», – благодарно поду­мал прокурор о своем однокашнике и, перехватив тележку, по­додвинул ее к тахте.

– Ого! – воскликнул Коста. – Миноги! Угри! Таким за­кускам позавидовал бы и сам Икрам Махмудович.

– Какой Икрам Махмудович? – пытаясь поймать на сло­ве, спросил прокурор.

– Икрам Махмудович? У вас будет возможность познако­миться с ним. Другого такого гурмана в Узбекистане, я думаю, не сыскать.

«Да, его голыми руками не взять», – подумал Сенатор, а вслух спросил:

– Признавайтесь, Коста, не предполагали, что сегодня поздно вечером вам предложат шампанское, да еще не какое-нибудь барахло местных винных заводов, а настоящее Абрау-Дюрсо?

– О шампанском и миногах, конечно, не предполагал, но когда в палату вошел капитан с молодыми людьми в белых ха­латах, я, честно говоря, подумал, что за всем этим маскарадом стоит Артур Александрович, ведь стоило мне только взглянуть на парней, как стал ясен род их занятий. Один из них успел подать мне знак, а такими сигналами обмениваются только в специфической среде, и он неведом даже вам, работникам ор­ганов, в нашем мире разглашение подобных тайн карается смертью. Я не удивлюсь, если завтра узнаю, что за мною в изолятор после вас приходили другие люди. Вы успели опере­дить Японца, а это редко кому удавалось.

– Вы имеете в виду Артура Александровича? – спросил небрежно прокурор.

– Да, я имел в виду его людей, он никогда не бросает сво­их в беде, сейчас ищут пути не только к дипломату, но ищут и меня…

– Ну, что ж, давайте выпьем за знакомство, за успех пред­стоящего дела, – предложил Сенатор, и они втроем подняли бокалы.

Прокурор взял свою записную книжку и «паркер», лежав­ший на широкой тахте рядом с Коста, мельком глянул на теле­фонные номера, находящиеся в разных концах Ташкента, и сказал:

– Мы вынуждены вас оставить, в нашем распоряжении только одна ночь, утром документы должны быть на столе у прокурора республики. Я об этом сам слышал. Сейчас подадут горячее, ужинайте, развлекайтесь, я попрошу, чтобы принесли магнитофон, а мы пойдем заниматься делами, пожелайте нам удачи.

– Ни пуха ни пера! – сказал Коста, подняв руку с сжатым кулаком, и они вышли из комнаты.

Салим, не проронивший в комнате ни слова, в коридоре сказал:

– Пойдемте в нашу спальню, я дам вам новую рубашку и галстук. – О том, что произошло до его прихода, он не спра­шивал.

Когда Сенатор примерял к новой рубашке галстук, Миршаб неуверенно спросил:

– Не стоит ли нам остановиться, опасную игру мы с то­бой затеяли, как бы не потерять того положения, что имеем?

– Ты, как всегда, прав, дорогой Салим. И дело опасное, и головы потерять можем. Но я сам себя загнал в угол и теперь не могу отступать. Единственное, что я могу тебе предло­жить, – остаться здесь.

– Ты же знаешь, мы с тобой что нитка с иголкой, – Са­лим Хасанович встал рядом и трогательно обнял старого това­рища за плечи.

– Спасибо, – сказал прокурор, глядя в зеркало, и оба не­вольно улыбнулись, но улыбка вышла грустной.

Они прошли на веранду, где младшая сестренка Наргиз все еще заставляла стол закусками. Салим, извинившись, ос­тавил его одного, пошел на кухню помогать хозяйке. Время то­ропило садиться за щедро накрытый дастархан, меньше чем через час должны нагрянуть сюда Беспалый с дружками, а многое еще предстояло обговорить наедине.

Оставшись один, Сухроб Ахмедович крепко пожалел о том, что предупредил владельцев белых «Жигулей» о грозящей им опасности. Этим он прежде всего обозначил себя, и не исключено, что сейчас у дома в старом городе поджидают его дружки Коста, люди Артура Александровича со странной кличкой Японец, которую прокурор уже не однажды слышал. Теперь, даже захоти он по какой-то причине избавиться от Ко­ста, не получится, спрос будет только с него. И на суду том, в отличие от нашего, народного, не станешь юлить, лгать, изво­рачиваться, пользоваться лжесвидетелями; не поможет ни судья, ни адвокат, и телефонное право там не имеет силы, при­дется держать ответ по всей строгости и отвечать головой. Вот что значит необдуманно включить всего лишь прерывистый свет дальних фар.