Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений - [55]

Конечно, новые типы экономики, по крайней мере новые экономики XIX века, основывались на капитализме. Однако эти современные экономики существенно отличались от меркантилистских экономик, которые достигли значительного роста торговли и накопления богатств благодаря довольно небольшому приросту в производительности, заработной плате, удовлетворенности трудом и воодушевленности, а также, вероятно, благодаря столь же незначительному приросту в занятости. Конечно, все современные экономики, возникшие в XIX веке, демонстрировали определенные усовершенствования капиталистической системы XVI-XVII веков, — например, финансовые институты стали лучше отбирать инновационные проекты, упрощая их реализацию. Однако эти современные экономики принадлежали современным обществам, которые внесли более серьезный вклад: эти общества обладали политическими институтами и экономической культурой, которые подстегивали капиталистическую экономику. Результатом стал современный капитализм. Первые в мире современные экономики, то есть первые экономики с динамизмом, представляли собой сплав капитализма и современности.

Хотя современные капиталистические экономики были первыми примерами современной экономики, из этого не следует, что они должны быть последним примером. В XX веке Запад стал дискуссионной площадкой для споров о том, может ли страна построить современную экономику, то есть экономику с динамизмом и со склонностью к инновациям, которая не была бы капиталистической. Европейцы, которые создали капитализм, спорили о том, могут ли существовать какие-то другие системы, на которых можно было бы основать современную экономику, то есть экономику с близким уровнем динамизма. Они обсуждали то, можно ли оправдать экономическую современность, несмотря на те издержки, которые, как можно показать, она влечет. Спорили даже о том, нужно ли вообще стремиться к экономическому модерну как таковому. Вопрос об оправдании капитализма и самой современности превращал Европу не только в дискуссионную площадку, но и — местами и временами — в поле битвы.

Часть 2:Против современной экономики: социализм и корпоративизм

Сколько же всего должно погибнуть, чтобы возникло новое!

Якоб Буркхардт

ГЛАВА 5:Соблазн социализма

Я убежден, что есть только один способ покончить с тяжелейшими бедами [капитализма] — построить социалистическую экономику <...> Плановая экономика, которая подстраивает производство под потребности общества, распределяла бы труд <...> и гарантировала бы средства к существованию каждому мужчине, женщине или ребенку.

Альберт Эйнштейн. Почему социализм?

Коммунизм — это советская власть плюс электрификация всей страны.

В. И. Ленин

Пока вы не можете сделать какую-то вещь, вы ее не понимаете.

Парафраз Дж. Крейга Вентера на тему Ричарда Фейнмана

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ институты и социальные нормы (или экономическая культура), на основе которых действовали первые современные экономики, не были выбраны людьми — на демократических собраниях или, например, в органах правосудия. Законодательным собраниям и судам иногда приходилось принимать решения за или против того или иного элемента системы, но о выборе самой системы речи никогда не шло.

Исключение из этого правила составляют разве что Британия и Америка. К 1800 году к коммерческой и космополитической жизни перешло столько людей, увлеченных своим делом и получавших за него достойное вознаграждение, что капиталистические институты и нормы (то есть частная собственность и стремление к прибыли) вместе с современной экономикой (ее свободой, беспокойным духом приключений и неопределенностью) получили широкую поддержку. В американской конституции и судебных решениях Британии неявно видно влияние капитализма и современности. И вряд ли у них была альтернатива. Немногие желали возврата к феодализму.

Однако в период расцвета современной экономики, который продолжался с середины XIX века по XX век, у людей, работавших в достаточно современной экономике, о ней складывались весьма разнородные впечатления — гораздо более разнородные, чем о меркантилистской экономике. И даже если по сравнению с меркантилистской эпохой положение ухудшилось лишь не у многих, важно было то, насколько хорошо шли у них дела по сравнению с тем, что сами они считали возможным. Удачливые или привилегированные люди могли не обращать внимания на проявления системной неэффективности или искажения, которые снижали итоговый уровень результатов. Но тот, кому не повезло и у кого не было никаких преимуществ, мог с полным правом винить саму систему, указывая на тот или иной предположительный «изъян», оставляя ученым решать вопрос о том, насколько этот изъян реален и как велик ущерб, приносимый им. Недовольство, вероятно, было намного более ощутимым среди русских крепостных и крестьян Восточной Европы, работавших в условиях, которых не коснулась современная экономика. Недовольство рабочих неравенством доходов и богатства, их озабоченность безработицей и экономической нестабильностью — вот что стало истоком социализма, возникшего тогда в Европе.

Современные разногласия

Данные не подтверждают распространенные в прошлом убеждения, будто модернизация привела к понижению заработной платы рабочего класса (по сравнению с медианной для экономики заработной платой), то есть Марксова пролетариата, вытолкнув его тем самым на обочину общества. Также нет данных, которые говорили бы о сокращении числа людей со средними заработками, поскольку многие якобы оказались в числе «пролетариата». В действительности с момента зарождения современных экономик и до кануна Первой мировой войны (1913) рабочий класс сокращался, а буржуазия росла. Также нельзя сказать, что увеличивалось неравенство в заработной плате между разными рабочими местами, занимаемыми рабочим классом. Да и самого термина «рабочий класс» тогда еще не существовало. Нет свидетельств и сокращения доли продукта, получаемой наемными работниками. (Все эти вопросы рассматривались во второй главе.) Однако современная экономика оказала революционное воздействие на закономерности в распределении доходов и богатства.