Масонская проза - [10]

«Боже мой! – говорит. – Джейн?»

«Ну Джейн», – отвечает Хэммик, свысока и холодновато так.

«Слава Тебе, Господи! – говорит тогда Гусак. – Там, откуда я сюда загремел, давали „Пузырьки“ (это спектакль какой-то, что ли)».

Ну, нельзя сказать, чтобы Хэммик или Мосс были уж слишком вежливые или добродушные, но не успел Гусак это договорить, как они уже жали ему руки через стол, это зеленому-то летёхе, и тут же заказали на всех еще портвейна. Это явно был пароль! И они все трое тут же снова заговорили о Джейн, уже без чинов, на равных. Я и прислушался повнимательнее. И вот Хэммик говорит…

– Стоп, минутку! – вмешался Энтони. – А что ты вообще делал в столовой?

– Мы с Маклином крепили тенты для мешков с песком у входа в блиндаж, на случай газов. Никогда же не знаешь, когда они их пустят в траншеи, правда ведь? Но мы знали, что они уже несколько дней готовились, так что решили быть тоже настороже, на всякий случай. Но тут Хэммик и говорит, что, мол, очень жаль, что Джейн умерла, не оставив потомства.

«Не согласен, – отвечает Мосс. – Я утверждаю, что она была весьма плодовита в самом высоком смысле слова!» А уж в чем – в чем, а в этом Мосс знал толк.

«Я склонен согласиться с Хэммиком, – встревает тут Гусак. – В любом случае, она ведь не оставила после себя прямого законного наследника». Из-за того, что произошло потом, я весь их разговор запомнил слово в слово. На Маклина я вообще внимания не обращал, а то заметил бы, конечно, что он в стельку. А тут он взял и влез в их разговор, еще и облокотился на снарядный ящик, а у самого лицо как у дохлой селедки, еще и светится.

«Пр-р-аш-шу-у прщения, гспда, – говорит Маклин, – но вы обсуждаете вопрос, в котором я более-менее сведущ. Она оставила законного наследника в лице единственного сына, и зовут его Генри Джеймс».

«От кого? Докажите!» – воскликнул Гусак, не успели старшие офицеры и рта раскрыть.

«А и докажу!» – говорит Маклин и еще большие пальцы им показывает. И заметьте, никто из них и слова ему не сказал! Я уже забыл, кого он там назвал, ну, от кого она родила этого Генри Джеймса, но он перед ними с четверть часа разглагольствовал про эту Джейн. Я это точно знаю, потому что моя «Шкода» тогда каждые десять минут пускала снаряд по траншеям гансов, и от ее выстрелов у нас в блиндаже гасли свечи. А я их снова зажигал. Ну, этот Маклин закончил говорить и как упадет прямо мордой на стол. Прям вот праздник у человека. Я ж говорил, в стельку!

«Уведите его, – говорит мне тут Хэммик. – Не видите что ли, контузило парня».

Ну, короче говоря, тогда мне это впервые в голову-то и запало. А тебе бы не запало? Да будь Маклин и в чинах у масонов…

– А он не был что ли? – озадаченно спросил Энтони.

– Нет, он говорил, что выше Мастера не поднимался никогда. Но ты себе представь: он разглагольствовал перед старшими офицерами, чуть ли не дураками их обзывал через слово голосом своим барским. Я всё это сам видел и слышал. И всё, что ему сделали, – это приказали мне отнести его в кроватку! И все из-за Джейн! Вот ты бы такое допустил у себя, будь ты начальник? Я бы тоже. На следующее утро, когда у него в животе все улеглось наконец, я зажал его в углу и не отпустил бы, пока он не рассказал, как это у него сработало. Да будь ты хоть трижды барчук, надо же и меру знать. Сперва он отмалчивался, все говорил, что я, мол, недостоин принятия в Общество Джейнитов. Ну, в итоге сошлись на пяти шиллингах – итого он мне оказался должен пятнадцать.

«Давай догоним до фунта, – он мне говорит. – И так цена бросовая. Ты же видел, что я могу командовать всей частью. Ну и?..»

В общем, тут он был прав. И за фунт он мне сообщил пароль первой степени – «Тилни и люки-ловушки».

«Я знаю, что такое люки-ловушки, – говорю, – а что такое это твое Тилни?»

«Слушай, что тебе говорят! – ответил он. – И когда в следующий раз я тебя спрошу, о чем ты думаешь, отвечай, но так, с улыбочкой и хитровато, что думаешь о Тилни и люках-ловушках. Я, – говорит, – тебя об этом спрошу, когда придет время. А пока держи язык за зубами».

Мы так с ним беседовали, пока он чистил картошку на обед у отвода траншеи под маскировочной сеткой. Боже, как же там воняло краской! Но вообще-то там было неплохо, потому что вышло солнышко и светило сквозь тряпичные листья сетки, и ветер колыхал траву в зеленке. Ну, там то одно, то другое, – в общем, до вечера больше ничего не происходило. Мы вообще-то старались все делать по высшему классу в столовой, да и вообще в части так было принято. Я прислуживал Моссу за столом во время перекуса – обедом я б это не назвал. А Мосс сидел и набивал себе портсигар, потому что ему на дежурство вечером. И тут выходит Маклин из бокового перехода, как будто не видит, что там Мосс сидит, и задает мне свой вопрос. Я ему – ответ, тихонько, но отчетливо, и тоже делаю вид, что на Мосса не смотрю. Мосс как сидел с портсигаром в руке, так и замер, и на меня посмотрел, а потом вытащил полдюжины сигарет, – а у него они были лучшего турецкого табака, – положил на стол и вышел. Я их, конечно, прибрал и разделил с Маклином.

«Видишь? – Маклин говорит. – Работает. И еще скажи теперь, что потратил фунт впустую».