Маски сброшены - [9]

— А как же супружеская неверность? — возразила Елизавета.

— Супружеская неверность должна быть надлежащим образом доказана, ответил адвокат, — впрочем, также как и любой повод. Я уже, помнится, говорил об этом, но вы, кажется, не придали этому должного значения.

— Всему свету известно, что мой муж не гнушается любовью продажных девиц.

— Всему свету! Свету много чего известно, начиная от мелких шалостей и человеческих слабостей, заканчивая бог весть чем. Однако это всего лишь предположения и слухи. Доказательства должны быть иного рода. К примеру, любовная переписка, признание самого супруга в неверности либо же признание любовницы супруга. Но, сударыня, все это такая грязь!

— Раз уж я решилась на развод, я готова, коли понадобится, перенести эту грязь, — твердо заявила Елизавета.

— Однако подобных доказательств у вас не имеется, — заметил адвокат.

— Но я попытаюсь их раздобыть. Вы мне посодействуете в этом, господин Корнаев?

— Я готов содействовать вам во всем, сударыня. Но если вы намереваетесь изобличить вашего супруга — князя Ворожеева в связи с особами определенного поведения, то я вам настоятельно рекомендую, и даже более того — предостерегаю вас, не делать этого.

— Почему?

— Я опасаюсь, как бы сие не обернулось против вас.

— Каким образом это может обернуться против меня?

— В ответ на подобное изобличение в связи с особами определенного поведения князь — ваш супруг может обвинить вас в пренебрежении, простите, сударыня, супружескими обязанностями. Это способно весьма усложнить ваш развод. Весьма вероятно, что князь — ваш супруг попытается выставить себя жертвой вашего пренебрежения. Он станет утверждать, что именно вы толкнули его на супружескую неверность, ежели его связь с особами определенного поведения станет рассматриваться как супружеская неверность. Подумайте, сударыня, в каком свете вы себя выставите!

— Да, пожалуй, вы правы, господин Корнаев, — согласилась Елизавета. Он вполне на это способен.

— Вот ежели бы у князя — вашего супруга имелась содержанка, с которой бы он показывался в обществе, было бы куда проще добиться развода.

— Стало быть, ничего нельзя сделать? — отчаявшимся и немного дрогнувшим голосом произнесла она. — Нет, нет… И думать об этом не желаю! Не может быть, чтобы не существовало какого-то решения!

— Можно попробовать договориться с князем — вашим супругом, предложил Корнаев. — Если желание развестись будет обоюдным, то синод может признать вашу длительную раздельную жизнь аргументом в пользу развода. Либо с согласия вашего супруга можно попытаться выбрать наиболее устраивающий вас обоих повод для развода. Если будет повод, и не будет возражений…

— Не будет возражений! — горько усмехнулась она. — Их будет столько, сколько породит его объятое ненавистью воображение. Мне никогда не удастся с ним договориться. Он все сделает вопреки моим желаниям. Он всегда все делал вопреки моим желаниям. Ему доставляет огромное удовольствие досаждать мне.

— Можно обратиться к государю с просьбой о разводе, — вынес другое предложение Корнаев. — Известны случаи, когда личное вмешательство царственных особ способствовало разводу супругов.

— Наша семья не достаточно близка с его величеством. Однако попытаться можно. Я отпишу прошение на имя государя. Хотя, на мой взгляд, подобным образом получить развод нереально. Но если другого выхода нет…

— Я с вами согласен, сударыня. Мы живем во время наивысшего расцвета бюрократии. Маловероятно, что ваше прошение, вообще, дойдет до государя. Скорее всего, оно остановится у какого-нибудь чиновника, но перед этим пройдет через множество других. Все это может затянуться надолго.

— Надеюсь, не дольше, чем тянется этот ненавистный и фальшивый брак.

— Меня радует, что вы не теряете надежды и восхищает, что вы не отступаете перед трудностями.

— Я никогда не потеряю надежды и никогда не отступлю, — заявила Елизавета.

— В таком случае, сударыня, можете во всем рассчитывать на меня.

— Благодарю вас, господин Корнаев.

— Однако, сударыня, позвольте мне дать вам один совет. Я никогда бы не осмелился давать вам советы, но в данной ситуации считаю это необходимым. Дело весьма деликатное.

— Яснее, пожалуйста, господин Корнаев, — сказала Елизавета.

— Всем известна ваша безупречная репутация. И этот факт может послужить нам хорошую службу. И в нашем деле очень важно, чтобы ваша репутация оставалась такой же безупречной. Однако не далее как сегодня… Простите меня, сударыня, мне очень сложно об этом говорить. Мое уважение к вам безгранично. И вы не должны в этом сомневаться. Однако по долгу службы и непосредственного касательства вашими семейными делами должен обратить ваше внимание на то, что сегодня на рауте у госпожи Пилевской вы вели себя несколько неосмотрительно.

— Вы имеете в виду графа Вольшанского?

— Именно, сударыня. Нет, я ничуть не сомневаюсь в вашей высоконравственности. Однако вам известны острые языки сплетников. Ваше поведение может быть истолковано ими нежелательным для вас образом. Мы никоим образом не должны давать повода для пересуд и сплетен. Нельзя допустить, чтобы ваша репутация подверглась сомнению.