Маскарад - [96]

Он, ласково поглаживая ее щеку, вернул поцелуй.

– Вы замечательная, синьорина Габбиана, – улыбнулся он.

Она взяла его за руки и вытянула из кресла.

– Возможно, после того как вы, синьор Лоредан, займетесь со мной любовью, вам легче станет называть меня Лиа. – Она повела его в спальню.

* * *

– Фоска, моя дорогая девочка, как любезно с вашей стороны навестить меня!

Донна Розальба Лоредан протянула Фоске высохшую руку. Та взяла ее и наклонилась, чтобы поцеловать свекровь в щеку. Из всего семейства меньше всех за семь лет изменилась Розальба Лоредан. Она объясняла это тем, что удалилась от окружающего мира, и заявляла, что ангел смерти совсем забыл о ней, потому что она не ноет по поводу своей старости.

– Вы хотели видеть меня, мама? – выпрямилась Фоска.

– Разве? – Розальба покачала головой. – Видите, что делает возраст с памятью. Тем не менее входите и садитесь. Прекрасно выглядите. Все еще сойдете за восемнадцатилетнюю.

Маленькая, уже дряхлая собачка Розальбы по кличке Веспа потеснилась, чтобы дать место посетительнице. Фоска присела на край кровати. Свекровь на самом деле не была инвалидом, не страдала никакой болезнью, которая не позволила бы ей покидать комнату. Если бы она хотела, могла бы ходить. Но много лет назад Розальба объявила, что устала от мира и его бессмысленных удовольствий. Она не хотела провести свои последние годы в женском монастыре, поэтому легла в постель в своем старом доме и редко появлялась на людях.

– Может, внешне я и похожу на восемнадцатилетнюю, но сил во мне нет, – призналась Фоска. – Вы, мама, выглядите поразительно хорошо. Не меняетесь с годами.

– Легко так говорить, поскольку вы годами меня не навещаете, – проворчала старуха.

– Простите, что я невнимательна к вам, – сказала Фоска виновато. У нее не было ничего общего со свекровью. Ей до чертиков надоели рассказы старой леди о прошлом Венеции. Прошлое мертво, и нет никакого смысла бесконечно ворошить его. Фоска жила настоящим или, может быть, уговаривала себя.

– Как поживает дорогой Паоло? – поинтересовалась Розальба. – Он тоже пренебрегает мною. Весь в родителей!

– Я скажу Фра Роберто, чтобы он заставил его чаще бывать у вас, – пообещала Фоска.

– Не часто, дорогая. От случая к случаю. Частота порождает привычку, а я уже слишком стара, чтобы приобретать новые привычки. Я приучусь часто видеть его и буду разочаровываться, если он не станет приходить. По моему мнению, он очень красивый мальчуган. Гораздо красивей, чем был Алессандро в его возрасте. Вероятно, в нем течет кровь Долфинов. Насколько я помню, твой отец был темноволосый?

– Да, это так.

– Я знала Орио очень хорошо, – сказала склонная к воспоминаниям Розальба. Фоска подавила зевоту и, приложив усилие, приготовилась слушать бесконечный рассказ о давно умерших или о тех, которые, по ее, Фоски, разумению, должны были бы давно умереть. Розальба добрых десять минут разглагольствовала о собранной Орио Долфином коллекции этрусских сокровищ, о его глубоком интересе к ботанике и физиологии и его переводческом таланте. Фоска слышала все это раньше и в подходящие моменты кивала, улыбалась и вставляла соответствующие замечания. Она была занята совсем другими мыслями.

– … и сломили его отнюдь не азартные игры и женщины, – услышала Фоска слова Розальбы.

Фоска очнулась.

– Это неправда! – резко возразила она. – У моего отца никогда не было женщин. Даже после того, как умерла мама!

– Но это все-таки правда. Он просто не допускал, чтобы вы узнали об этом. Юной девушке не пристало знать, чем занимается ее отец. У тела свои потребности и свои соображения. Меня беспокоит, что Алессандро, по-видимому, идет по пути своего тестя. Вот ирония судьбы! После того как он женился на вас и спас от бедности и бесчестья, он теперь истратит все деньги на эту маленькую танцовщицу и в итоге доведет вас до нищеты!

– Не понимаю, о чем вы говорите, – жестко сказала Фоска. – Конечно, мой отец играл в карты. Все знают, что за ним был этот грех. Не мог справиться с собой.

– Он ставил и на карты, и на женщин, – радостно захихикала старуха. – А это проигрышная игра. Не припомню, как ее звали: Марианна? Мариуччи? Его последнюю любовницу. Вульгарная девица. Обобрала его, а когда он впал в нищету, бросила. Я все думаю, не это ли в конце концов разбило его сердце.

Мысли кружились в голове Фоски. Внезапно в ее сознание ворвались незначительные, поблекшие образы прошлого. Женский смех. Неожиданный. Необъяснимый. Приходивший домой очень поздно отец, рассказывающий, что заговорился с другом и потерял чувство времени. Странный сладкий запах, исходивший порой от его сорочек.

– Ты любишь меня, папа?

– Конечно, дорогая. Ты мое единственное любимое существо, моя сладкая, маленькая Фоска. Ты любовь моей жизни.

Воспоминания нахлынули разрозненные, пустяковые. Написанная на розовой бумаге записка в верхнем ящике письменного стола отца, пара сережек в его жилетном кармане. Он сказал, что они предназначены для нее. Неожиданный подарок!.. Звук шагов поздно ночью у двери ее спальни. Она бежит к нему в комнату и видит, что он ушел. Засыпает в слезах в его постели.