Маскарад - [2]

И тогда он встал. И выпрямился. Это было чертовски тяжело – в нескольких сотнях метров от виселицы не думать о предстоящем восхождении на эшафот и о маленьком шаге, отделяющем от вечности. Толпа улюлюкала, предвкушая этот момент, не желая думать ни о чем другом, кроме желанного зрелища. С трудом, но Саймон встал в полный рост, широко расставил ноги, чтобы не терять равновесия, расправил плечи и горделиво вскинул голову, а на губах у него заиграла легкая, едва заметная насмешливо-пренебрежительная улыбка. О Боже! Он смог! Ему почти удалось забыть о предстоящей казни, почти удалось поверить, что он вновь свободен и готов к любым испытаниям. По этой ли причине, а может потому, что странная женщина продолжала смотреть на него широко раскрытыми, сияющими глазами, Саймон сделал то, что только и мог сделать настоящий актер, играя подобную роль: он подмигнул незнакомке.

Бланш Марден не хотела этого видеть. Она, сутулясь, шла по улице, стараясь смотреть прямо перед собой, чтобы взгляд случайно не упал на то, что происходило слева от нее. Все это напоминало какой-то омерзительный спектакль. Казнь через повешение. При мысли об этом ее начинало колотить, а толпа вокруг веселилась, словно все предвкушали, что сейчас произойдет что-то смешное, как будто казнь человека – повод для праздника. И все это время повозка с приговоренным к смерти медленно продвигалась вперед, а человек на ней стоял, гордо расправив плечи, высокий, стройный, равнодушно взирая на суету, царившую вокруг. Бланш знала, что его осудили за убийство, и, возможно, он заслуживал смерти, но даже в этом случае он явно не заслуживал того, чтобы с ним обращались, как с диким зверем, каких иногда показывают в зверинцах.

В эту минуту ей вдруг безумно захотелось оказаться где-нибудь далеко, подальше от этого места. Все, что угодно! Слушать разглагольствования хозяйки, миссис Уиккет, о недостатке нравственности у теперешней молодежи, ярчайшим примером чему служит, очевидно, сама Бланш; подносить ей все эти жуткие снадобья от сердцебиения и спазмов, хотя, по мнению Бланш, миссис Уиккет обладала отменным здоровьем, а ее сердце могло бы служить ей еще сто лет. Но вместо этого она вынуждена тащиться через весь город в лавку аптекаря за каким-то новым снадобьем, о котором слышала миссис Уиккет, и которое, как понимала дочь врача Бланш, не может принести никакой пользы. К сожалению, ее мнение в данном случае никого не интересовало.

Непроизвольно девушка подняла глаза, и сердце замерло у нее в груди. Повозка с приговоренным к смерти внезапно остановилась, окруженная людским морем, и человек, стоявший на ней до этой минуты гордо и независимо, вдруг упал на колени. Их взгляды встретились, и она увидела, что он смотрит на нее! Несмотря на разделявшее их расстояние, Бланш заметила то, чего никак не ожидала: в глазах человека плескался всепоглощающий, животный, леденящий сердце страх. Мысль о том, через что приходится пройти этому несчастному, поразила ее, парализовала волю. Он находился на пороге смерти и осознавал это!

В следующее мгновение его взгляд стал иным, как будто и не было в нем страха смерти, но Бланш уже не могла отвести от приговоренного глаз. «Боже, да ведь он еще так молод!» – подумала Бланш. Ему вряд ли больше лет, чем ей самой! И не лишен привлекательности. Да нет, он просто красив! Незаправленная рубаха и штаны, разорванные на коленках, не скрывали красоты его молодого сильного тела. Бледность лица говорила о многих неделях, проведенных в тюрьме, но заточение не сломало его. Молодой, высокий мужчина с каштановыми волосами, отброшенными назад и перехваченными на лбу лентой, он, бесспорно, одинаково хорош был бы и в компании оборванцев, и в свите короля.

– Душегуб! Теперь ты сам узнаешь, каково это умирать! – закричал кто-то в толпе рядом, и Бланш в смятении помотала головой. Ну да, как же она забыла! Этот человек хладнокровно убил свою жертву. Он наносил удар за ударом, пока тот несчастный не умер, и все это ради денег. Какое грязное преступление! Бланш поразилась, почему только она испытала вдруг внезапный прилив симпатии к этому негодяю. И в тот момент, когда она, пристыженная своим непонятным порывом, собралась двигаться дальше, стоявший на тюремной повозке человек сделал нечто поистине потрясающее: он ей подмигнул.

На мгновение девушка просто остолбенела и тут же почувствовала, как ее заливает жаркая волна смущения и стыда. Преступник держался храбро, независимо и даже – как он только осмелился? – явно попытался с нею заигрывать! Ну и ну! У него просто нет ни стыда, ни совести! Теперь нет никаких сомнений в том, что он заслуживает самого сурового наказания. И незачем ей терять время, размышляя об его участи.

Бланш резко отвернулась и наконец увидела лавку аптекаря, куда она так старалась попасть. Теперь она ни за что, ни за какие деньги не оглянется назад! Боже, почему из многих тысяч людей, собравшихся на улице, он выбрал именно ее? Она оглянулась назад, и в эту минуту глаза обреченного на смерть встретились с глазами Бланш поверх колышущихся голов людского моря, которое спустя мгновение поглотило и саму повозку, и стоящего на ней человека.