Маска свирепого мандарина - [34]

2. определив, какая из функций организма утеряна в результате удаления того или иного участка мозга, установить, за какую область деятельности, — моторную, мыслительную, перцепционную, — отвечает каждый из них; на основе собранных данных составить полное описание мозга Объекта;

3. и наконец, точно выяснить, сколько процентов мозга можно уничтожить, не вызвав физическую гибель Объекта, принимая во внимание тот известный факт, что ампутация по крайней мере одной его трети не приводит к смерти испытуемого.

Эксперимент включал в себя две стадии. Для достижения главных задач придется как-то добиться согласия Роджерса на добровольное сотрудничество: невозможно точно нацелить пересекающиеся лучи, когда Объект в соседней комнате ворочается в своей постели. Именно поэтому Код целый месяц облучал испытуемого чрезвычайно малой дозой, способной вызвать лишь постоянные головные боли и бессонницу. Теперь наконец, отчасти благодаря пресловутой мисс Ито, его усилия привели к желаемому результату. Отчаявшийся Объект согласился пройти "курс лечения" в квартире соседа, для чего Код уже подготовил Кресло.

Настало время приступить ко второй стадии. Посвящение Объекта в Высшее Существо путем избавления мозга от всего материального и превращения его в чистый лист, "tabula rasa".

Разумеется, как любой настоящий исследователь, Код мог лишь предполагать, какими окажутся результаты эксперимента, и даже обладает ли Объект "Вторым Я". Но одно он знал наверняка. Как и он сам, после Посвящения Роджерс станет совсем другим человеком.

Часть 2 ОПОРОЖНЕННАЯ УТРОБА НЕБА

Глава 9. Надгробные речи среди надгробий, и необычное Посвящение

В десяти минутах ходьбы от "Финландии" лежало заброшенное кладбище восемнадцатого века. Оно оставалось закрытым с тех давних пор, когда после эпидемии тифа оказалось переполненным, но даже не читая надписи на надгробиях, нетрудно догадаться, что они появились в Век Разума: немногие плиты, на которых выбиты кресты, давным-давно рухнули и заросли травой. На большинстве могил установлены более прочные и рациональные памятники — погребальные урны, кубы, основания которых украшают лепестки, сооружения в форме гроба, иногда небольшие открытые помосты, продуваемые ветром со всех сторон, а кое-где можно заметить изящный картуш, увенчанный черепом и скрещенными костями, в память о предшествующем столетии Джона Донна и сэра Томаса Брауна. Каждый из них отличается строгим классическим изяществом, и даже такой романтический нюанс, как отслоившаяся от камня и кирпича сырая штукатурка, кажется необходимой деталью оформления. Внушительней всех прочих, — и по количеству, и по размерам, — выглядят обелиски, такие странные и чуждые нашим краям сооружения, что невольно ожидаешь увидеть на них эпитафии на японском. Днем они возвышаются над рукотворным подлеском других монументов, словно роща увитых плющом сталактитов. Но по ночам, когда при свете луны их обволакивает синий туман, они походят на белых зомби, что покачиваясь, тянутся друг к другу.

Само собой, в подобном месте непременно должны водиться призраки, — разве могут скептически настроенные души здешних обитателей когда-нибудь обрести вечный покой? — и это не раз подтверждали рассказы пьянчуг и поденщиков о таинственной черной фигуре, парившей среди могил. За последние полгода, с тех пор, как в Финландии поселился Код, разговоры о призраках особенно участились — ибо далеко не всегда причиной таких видений была бутылка. Наш герой нередко приходил сюда вечером перед своими еженощными изысканиями, или ранним утром, уже завершив работу, чтобы предаться медитации в окружении тишины и покоя, недостижимого в его квартире. Все здесь — строгая красота надгробий, живописные приметы разрушения, отгороженность от остального мира, надписи на латыни — находило отклик в его душе. А восхитительный стоицизм эпитафий: вместо трусливых надежд, истеричных мольб о воскрешении или примитивных постулатов — изящно выраженные скорбные чувства, продиктованные не исступленной верой, а правилами приличия!

Кроме всего прочего, тут Код испытывал пьянящее ощущение полной свободы, и как ребенок, погружался в мир чудес. На старом кладбище чувствовался подлинный готический дух, и даже ему, убежденному рационалисту, прекрасно понимавшему, что он никогда не станет свидетелем чего-то "сверхъестественного", доставляло удовольствие воображать: а вдруг такое случится! Как и у всех людей с необычайно развитым интеллектом, вакуум, образованный в мозгу полным отсутствием религиозных убеждений, частично заполнили (как прекрасно понимал он сам) разные мелкие и вполне безобидные суеверия. Так что во время этих прогулок Код тешил себя блаженными иллюзиями и с наслаждением впитывал душераздирающую романтическую атмосферу, которая, словно добавленный в джин тоник, пикантно контрастировала с суховатой серьезностью изысканий, которыми он занимался дома.

Вот в каком настроении обычно бродил он среди могил. Однако вечером после второй консультации наш герой появился здесь не ради развлечения или отдыха, он преследовал исключительно научные цели. Дело в том, что для решающей стадии Посвящения понадобился новый череп, примерно такого же размера и формы, как у Роджерса. Требования основной фазы эксперимента были настолько жесткими, а фанатичное стремление к точности так велико, что ему даже в голову не пришло просто купить искомый предмет: Код решил, что нужно самому разрыть могилу и добыть, так сказать, "натуральный" экземпляр.