Маска полуночи - [21]

Затем Джак произнёс:

— Я покинул Туманную Долину, когда мне исполнилось двадцать лет. И вернулся туда лишь однажды, несколько лет спустя. Я когда–нибудь тебе рассказывал об этом?

Кейл отрицательно покачал головой.

— Я хотел полюбоваться озером, где я мальчишкой, вместе с отцом и дядей, ловил рыбу, мечтал увидеть друзей детства, перекошенный дом, в котором я вырос. Понимаешь о чём я?

Кейл согласно кивнул.

— Когда я очутился там, я понял, что у воспоминаний блеска было значительно больше, чем у действительности. Так же я уяснил, что иногда путешествие меняет тебя, и когда ты возвращаешься, то понимаешь, что это больше не твой дом. Именно так случилось у меня с Туманной Долиной. Когда я вернулся, оказалось, что я изменился и возмужал за её пределами. Это грустная правда бытия. Старые друзья, а иногда и родные, остаются в прошлом. Но перемены в нас — часть жизни.

— Так ли? — спросил Кейл.

— Абсолютно, — подтвердил Джак, засовывая трубку в рот. — Я думаю, ты и сам это прекрасно понимаешь.

Кейл молчал, а Джак, взяв перерыв, подкурил от огнива и затушил его. Искоса поглядывая на шейда, он добавил:

— Для некоторых дом — это место. Для таких, как мы, домом являются другие люди. И не только любимые. Друзья. Друзья, которые меняются и взрослеют вместе с нами.

— Хорошо сказано, — похвалил его Магадон.

Кейл принял доктрину Джака, и это помогло ему с уверенностью смотреть в будущее. Он изменился, а возможно и повзрослел без Ускевренов. Может быть, он скучал по Штормовому Пределу и по своей старой семье, потому что они олицетворяли для него простую жизнь, которой он раньше жил, спокойную и размеренную. Тогда, на службе у патриарха Тамалона, она не казалась такой простой — но не было шейда, не было и Первого Избранного, да и события вокруг тогда не принимали такого масштаба.

— Я услышал ваши слова, — сказал он друзьям. — И благодарен вам.

Те ничего не ответили, а просто тихо шагали рядом с ним.

Кейл знал, что ему необходимо привыкнуть, приспособиться к происходящему с ним. Его размеренной жизни пришёл конец. И у него было так мало времени, чтобы смириться с действительностью. Друзья обогнули угол и прошли под большой гранитной аркой, обозначавшей западный вход на Храмовую Аллею.

Широкая, как всегда переполненная улица предстала перед ними. Паломники, просители и священнослужители толпились на каменной мостовой аллеи, молясь, проповедуя и обращаясь в веру. Нестройный хор голосов и песнопения, вместе со звоном гонгов и колоколов, наполняли окрестности. Многочисленные разноцветные, различного покроя одеяния, рясы и плащи создавали движущееся море, заполнявшее всё пространство улицы.

Свежий ветер с залива не мог развеять ароматы благовоний, духов и немытых тел. Воздух просто загустел от запахов. Кейл вдохнул его всей грудью, очищая легкие от зловония Порта Черепа.

Пять зданий доминировали над Храмовой Аллеей — храмы Милила, Сьюн, Денеира, Огма и Ллииры — хотя приблизительно дюжина других святынь стояли в их тени. Примерно на середине улицы строилось новое святилище Сиаморф, богине потомственного дворянства, и строилось быстро. Кейл знал, что первый камень был давно освящён, да и фундамент был заложен уже как три месяца. Через пару месяцев здание будет построено. Строительство финансировалось семьёй Талендаров, конкурентами Ускевренов. Их второй сын, Вис, вернулся из Глубоководья клириком и блюстителем веры Сиаморф. Финансируя строительство храма Высокородной Дамы, Талендары рассчитывали стать причастными к церковной верхушке, расширить паству Сиаморф в самом космополитном городе Сердцеземья и наделить собственного отпрыска саном первосвященника.

Кейл улыбнулся. Как всегда в Селгаунте, положение не всегда достигалось трудом. Иногда его покупали. Но из того немного, что знал Кейл о вере Сиаморф, он предполагал, что успехи Талендаров были не столь хороши, как они надеялись. Для последователя Сиаморф родословная была священным писанием, но жители Селгаунта так и не смогли понять этого. В этом городе именно богатство, а не происхождение, имело значение.

На улице было полно мест для общественного отдыха — каменных и деревянных скамеек, стоящих под кронами небольших клёнов с красно–жёлтой листвой. Каждая скамья была выкрашена в такой же оттенок, как одна или две чудовищные статуи — безвкусное наследие покойного хулорна, обладавшего специфическим представлением о прекрасном — что стояли неподалёку. Все творения были выполнены в виде того или иного редкого чудовища: мантикоры, химеры, медвесова и прочих. А в укромных местах на статуях прятались скворцы; их помёт разбавлял гранит и мрамор вкраплениями белого.

Кейл, Джак и Магадон пробирались сквозь толпу к Священной Обители Высших Изысканий, храму Денеира, который расположился на восточной оконечности аллеи, где улица разворачивала своё направление назад, к городу.

По пути друзья увидели троих священнослужителей Ильматера, бросающих цветочные лепестки в фонтан и взывающих к своему богу, моля об излечении чумы, что терзала деревню близь города. Танцующие последовательницы Сьюн, в лёгких красных одеяниях, с нашитыми на рукава бубенчиками, двигались в толпе, покачиваниями бёдер суля блаженство от поклонения Огневолосой Леди. Самая высокая танцовщица, проходя мимо, пробежала кончиками пальцев по плечу Кейла. Когда накрашенные ногти отдалились, прихватив с собой тени, глаза девушки широко распахнулись.