Маска Локи - [5]

Амнет тяжело дышал.

Он почти ожидал, что яйцо прожжет дерево и сделает для себя обугленное гнездо. Однако энергия, им испускаемая, была другого рода.

Следующая часть ритуала была простой алхимией. В реторте он смешал розовое масло, высушенный базилик, масло жимолости — за большие деньги привезенное из Франции — с чистой водой и драхмой перегнанного вина. Сама по себе смесь не имела никакой силы, она была лишь тем, с чем Камень мог работать.

Он взболтал смесь в колбе, поместил под нее огарок свечи и зажег фитиль. Укорачивая его и удаляя плавящийся воск, он мог контролировать жар под ретортой. Жидкость в ней должна дымиться, но не кипеть. Пары поднимались к горлышку, которое было направлено на более острый край Камня.

Методом проб и ошибок Амнет пришел к этому процессу. Камень сам по себе был слишком темным, чтобы можно было рассмотреть что-нибудь внутри. Он представлял собой коричнево-красный агат, полностью непрозрачный, если только не смотреть на его выпуклость по самой короткой хорде, да и то при ярком солнечном свете. Излучения Камня могли управлять окружающими вещами, но очень слабо. Дым или туман в посуде были слишком тяжелы, для них больше подходили испарения. Розовое масло, смешанное с водой, спиртом и травами, работало лучше.

То, что мог показать Камень, зависело от его настроения, но не от того, что мог, зная или не зная, принести на сеанс Томас.

Однажды он показал ему точное расположение Приамовых золотых копей, закрытых каменными блоками в сотню футов под зарослями и почвой Илиона. Амнет буквально загорелся идеей снарядить экспедицию и добыть сокровища, но в конце-концов засомневался в этом.

Конечно, Камень никогда не обманывал его, но можно было очень легко обмануться, пытаясь перевести его видения в человеческое представление. Илион, который показывал Камень, мог быть и не историческим Илионом. То, что можно было разглядеть с помощью силы Камня, совсем не обязательно совпадало с миром людей.

Хотя однажды он показал ему истинную правду. Он обнажил перед Томасом истинную структуру Ордена Тамплиеров, как башню из отесанных глыб, где каждая глыба была молитвой, ссудой денег, боевым подвигом. Девять Великих Магистров до Жерара, начиная с Хью де Пайенса в 1128 году от Рождества Христова строили, сражались и отвоевывали место для Северных Франков в Святой Стране. Это были те самые светловолосые борцы с горячими сердцами, которые пересекли Северное Море, сначала для набега, потом для того, чтобы обосноваться на том диком берегу, который Франция противопоставляет белым берегам Альбиона. Те же самые Сыны Бури построили и заполнили корабли Вильгельма Завоевателя, когда он высадился на этом острове и начал войну против саксонцев. Сейчас, всего 120 лет спустя, когда старый Генрих Английский воюет с юным Филиппом Французским, норманнские франки находятся посередине, возводя на троны и свергая королей. В то же самое время, далеко за морем, они скачут, как члены Ордена тамплиеров, чтобы помочь обоим королям предъявить свои права на Святую Страну.

В картине, полученной при помощи Камня, перед Томасом Амнетом прошла история Тамплиеров за прошедшие шестьдесят лет. Одетые в звенящие кольчуги, в плащах из белой шерсти с крестом, вооруженные мечами и копьями, с норманнскими щитами в виде слезы, они ехали по одному: на белых лошадях сидели живые рыцари с полными жизни глазами; на черных лошадях — умершие, чьи глаза вспыхивали знанием суда Одина и воскресения в Вальгалле.

Урок был поучительным для Амнета. Первые тамплиеры из его видения были стройными и загорелыми людьми с мозолистыми руками, крепкими мускулами; со свежей кровью на мечах. Более поздние, большей частью на белых лошадях, были полными мужчинами с кожей, бледной от длительного сидения в комнатах. У них были мягкие руки, слабые мускулы, на пальцах были видны чернильные пятна от записей долговых обязательств и владений.

В то время как плащи первых тамплиеров пропахли пылью и запекшейся кровью поля битвы, льняные камзолы нынешних членов Ордена пахли церковными благовониями и духами из будуаров проституток.

Это было истинное видение — и последнее, которое Томас видел за несколько месяцев.

Сейчас он хотел сделать еще одну попытку. Левой рукой он направил испарения из колбы на край Камня, собрался с мыслями и посмотрел.

Он увидел лицо Ги де Лузиньяна, безвольное, пресыщенное страстями, с языком, высунутым, как у собаки. Длинные подвижные пальцы — их кожа медного цвета, как у Сарацинов, гладят лоб, затылок, кожу на его груди, его мужское достоинство. Ги вскрикнул и исчез в тумане.

Струйка испарений поднималась и загустевала в неверном свете свечи. Вместе с рябью, как отражение на неподвижной воде колодца, свет превратился в безжалостное полуденное солнце, освещающее утес посреди пустыни, похожий на палец дамы, призывающей подойти поближе. Палец согнулся и исчез в тумане.

Черные усы, подбритые и подрезанные острым кинжалом, появились среди испарений. Над ними сверкали два глаза, красные, как у волка, и узкие, как у кошки. Крылья усов поднялись и раздвинулись в улыбке, показавшей превосходные зубы. Глаза искали что-то в тумане, пока не встретились с глазами Амнета. Орлиный нос, делящий это лицо пополам, снова, как женский манящий палец, сделал приглашающий знак Амнету. Прежде чем изображение исчезло, Томас разогнал его ладонью.