Маска, кто ты? - [16]

И все же, несмотря на все пороки Алекс, он любил ее.

– Она была настоящей стервой, – неожиданно вырвалось у Реймонда.

Он обернулся, и его пронзительные аквамариновые глаза снова впились в лицо Робин так пристально, что та уже не смогла отвести взгляда.

– Алекс была очень хороша собой, но совершенно аморальна, и единственной радостью в ее жизни было разрушать то, что создали другие, – мрачно продолжал он. – Она вела себя как ребенок, которому нравится ломать домик из кубиков, над которым другой малыш трудился целый день. Алекс разломала бы его до основания, сияя довольной улыбкой, но со злобным блеском в зеленых глазах.

Робин с трудом перевела дыхание. Нет, больше она не в состоянии это слушать!

– Рей…

– Робин, – горько произнес он, – история моего брака очень печальна.

– Но вы любили свою жену! – воскликнула она.

– Конечно, любил! – Реймонд протянул руки и схватил ее за запястья, обжигая взглядом. – Потому и женился на ней. Возможно, это была ошибка, не знаю… – Он беспомощно покачал головой. – А может, меня просто охватил азарт в борьбе за такую женщину. Но любящий пленник ей был не нужен. – И его рот снова искривила горькая усмешка.

– Рей, я…

– Не хотите об этом слышать? – Он безошибочно истолковал ее протестующий возглас. – Что ж, тем хуже, потому что я собираюсь поделиться с вами всеми подробностями своей жизни, хотите вы того или нет, – свирепо заключил он.

– Но зачем? – задыхаясь, спросила Робин. Ее лицо побелело, а глаза стали совсем темными. – Я ведь вас ни о чем не спрашивала. Мне ничего от вас не надо. Я вообще не хочу, чтобы кто-то…

– Вторгался в жизнь, которую вы себе создали, запершись в башне из слоновой кости, – мрачно закончил Реймонд. – О, я понимаю, это очень удобная позиция. – И он снова окинул кухню одобрительным взглядом. – Но тем не менее, предупреждаю: я собираюсь снести эту башню до самого основания.

– И, таким образом, уподобиться своей жене, – презрительно прервала его Робин.

Все ее тело напряглось, и она постаралась отодвинуться от Реймонда как можно дальше, но его пальцы сжимали ее запястья стальными тисками – не до боли, но так, что высвободиться было мало надежды. Оставалось только одно – добить его словами, причинить такую же боль, какую только что причинил ей он.

– Покойная жена, – хрипло поправил он. – Это все в прошлом. И у меня совершенно иные цели, нежели те, которыми руководствовалась Алекс. Я разрушаю не ради разрушения. Наоборот, хочу построить…

– За два месяца? Или сколько там вы собираетесь пробыть в Англии? – парировала Робин, качая головой. – Спасибо, не стоит. Кстати, почему бы вам не заняться Синтией Уэсли? – ядовито предложила она. – Уверена, она будет более чем рада…

Но она не успела договорить, потому что Реймонд внезапно закрыл ей рот губами. Он прижал ее к своему крепкому телу, и она, задохнувшись, почувствовала себя совершенно беспомощной.

А он в полной мере воспользовался этим, прильнув к ее губам со всей страстью и наслаждаясь ими, словно божественным нектаром. Но потом он вдруг отстранился, видимо поняв, что его поцелуй не вызывает отклика, и осторожно взял лицо Робин в ладони.

Она сразу оттаяла. И стала отвечать ему! От нежного прикосновения его губ что-то глубоко запрятанное внутри ее души ожило и освободилось, а потом стало медленно пробуждаться желание, в котором она отказывала себе в последние три года, – теплое, несмелое, похожее на зарождающееся чувство.

Но ведь он меня не любит! – вдруг в ужасе осознала Робин. И, разумеется, я тоже его не люблю. Кроме того, все, что мы могли бы дать друг другу, будет уничтожено, как только он узнает, кто я такая на самом деле!

Реймонд приподнял голову, по-прежнему держа ее лицо в ладонях. Его глаза сверкали, но уже не гневом, – в них светилось совсем другое чувство.

– Меня не интересует Синтия Уэсли, – приглушенно произнес он. – И тот вечер я оказался в ее доме по единственной причине – потому что узнал, что вы тоже там будете, – с горечью признался он.

Робин и сама уже об этом догадывалась, но надеялась, что ошибается. Рей действительно был тем гостем, которого пригласили в последнюю минуту, но сделано это было по его инициативе.

– Я хочу тебя, Робин…

Она резко вырвалась из его объятий, тяжело дыша.

– Я не стану твоей, Рей! Понимаю, что неотразимому Реймонду Мертону трудно принять тот факт, что какая-то женщина может его не желать, но…

– Хватит оскорблений, – решительно оборвал ее Реймонд. – Я их уже достаточно наслушался. – Он покачал головой, окидывая ее взглядом с головы до ног. Волосы Робин слегка растрепались, а глаза казались двумя вишнево-карими озерами на мертвенно бледном лице. – Пойми, я хочу тебя с первой минуты, как только увидел! Мало того, я все больше думаю – а теперь могу даже говорить – о жене, которую целых три года пытался выбросить из головы. Как ты думаешь, почему?

В его глазах снова сверкнул гнев, но было непонятно, на кого он направлен: на нее или на него самого.

Робин вдруг осознала, что и сама за последнюю неделю все чаще думала о прошлом и Стивене – своем покойном муже. Реймонд Мертон, имевший непосредственное отношение к его смерти, вызвал непрошеные воспоминания, которые она сумела загнать в самый дальний уголок своего сознания. И, самое интересное, что он – вероятно, подсознательно – увидел в ней нечто такое, что тоже вызвало у него воспоминания о прошлом.