Маска красной смерти - [68]

В этой затхлой камере под горящим городом я долгое время сжимаю нож, загипнотизированная его остротой. Возможностями. Но, в конце концов, разве то, что я покончу с жизнью, не будет самым большим предательством по отношению к Финну? Я ненавижу то, что понять это, меня заставил именно Уилл.

Глава 25

Несколько часов спустя преподобный Мальконтент открывает дверь моей клетки и жестом показывает мне выйти. Агрессивно-красный шарф, намотанный на его шею, сильно противоречит его угрюмому выражению лица.

— Иди за мной, — говорит он.

Глядя в его глаза, я вижу лихорадочные раздумья, и это пугает меня. Я опираюсь рукой о грубую каменную стену и задумываюсь, можно ли отказаться.

— Мы получили известие, что принц Просперо собирается затопить эту секцию подземелий.

Я иду за ним.

— Что происходит в городе? — спрашиваю я.

— Умирают грешники.

Предполагаю, что умирают все. Мы встречаемся взглядами. Я первая отвожу глаза.

— Красная Смерть всего лишь болезнь, — бормочу я. Казалось бы, ничего, до тех пор, пока первые жители города не слегли с инфекцией, которая когда-то действительно была лишь болезнью.

— Все эпидемии — работа дьявола, — говорит он. Но на самом деле он не обращает внимания — он осматривает тоннели впереди нас.

Преподобный Мальконтент поправляет свой шарф, и под ним я вижу глубокий шрам. Кто-то перерезал ему горло. И внезапно, глядя на его седеющие светлые волосы, я понимаю кто он. Кем он был.

Пузырек, который дал мне отец ощущается холодным в моем кармане, нож обдает прохладой лодыжку. Мы идем медленно. Преподобный Мальконтент делает медленные, размеренные шаги, скрывая хромоту. Это напоминает мне Элиота, а мысли о нем делают мне больно.

— Твои дети верят, что принц убил тебя.

Он трогает шарф на шее. Я должна его бояться, но я ошеломлена и не испытываю страха, несмотря на то, что должна.

— У меня были дети много лет тому назад. Но я потерял все.

Я с отвращением смотрю на него, в трауре по его детям.

— Как ты выжил? — спрашиваю я. Камень в коридоре гладкий и удобный для моих сапог на скользкой подошве. Я не могу придумать, что еще сделать, поэтому задаю вопросы, вынуждая себя идти медленно, и ожидаю возможности сбежать.

— Мой брат выбросил меня на улицу к зараженным трупам. Я пролежал в телеге два дня. Мой язык распух до таких размеров, что заполнил весь рот, и боль была ужасная. Я молился так, как никто никогда не молился. Ко мне подбирался крокодил. Он смотрел прямо мне в глаза, и я видел в них определенную мудрость. Крокодилы не жили тут до чумы, понимаешь. Они посланники Бога.

Я бы спросила у него, почему Бог послал к нам крокодилов вместо того, чтобы излечить нас от болезни, но он, очевидно, сошел с ума.

— Мои молитвы были услышаны больными обитателями болота. Они вытащили меня из грязи и выходили. Они обучили меня своей религии. В конечном счете, я обучил их своей. — Он выставляет ладони перед своим лицом, будто молится, но его глаза открыты и сияют. — Бог захотел, чтобы они поклонялись мне.

Если есть кто-то такой же, как Преподобный Мальконтент, что мне нужно будет сделать, чтобы вернуть его? Я позволила себе простить Уилла, лишь немного. Он сделал то, что должен был сделать. Но не думаю, что смогу когда-нибудь снова ему доверять.

Преподобный проводит меня мимо груды щебня. Я оглядываюсь. Элиот говорил мне, что некоторые проходы разрушены, но кровля этого выглядит неповрежденной.

Мы прошли длинный путь. Я изо всех сил стараюсь почувствовать какое-нибудь направление, какие-то знаки на стенах. Тут пахнет сыростью и плесенью.

— Элиот знал?

— Элиот оказался бесполезным Мне поможет его сестра. — Эйприл все еще жива? Это что-то. Если мне удастся найти ее...

— Почему ты отказался от Элиота?

— Перворожденные сыновья всегда востребованы в качестве жертвы. Ты читала Библию?

— Нет.

Проход поворачивает, и мы следуем за изгибом стены.

— Элиот влюбился в науку. Меня не беспокоило его убийство. Твой отец уже удерживал грешников посредством науки и черной магии. Им всем пора умереть.

— Ты взорвал корабль, — говорю я. — Почему?

— Нам нужен был большой жест, чтобы привлечь внимание людей.

Он сделал это безо всякой на то причины. Я смотрю на него с нескрываемой ненавистью. Он такой же убийца, как и принц, и они оба разыскивают моего отца.

Из смежного тоннеля подходит человек. — Наши люди не защищены от Красной Смерти, — рассказывает он Преподобному. — Не так, как от инфекции. Некоторые из них умирают.

Преподобный убирает свою руку от моей. Это может быть мой единственный шанс сбежать.

— Все важные люди защищены, — говорит Преподобный. — Если они умирают, значит, они недостаточно набожны, — его интонация повышается. Другой мужчина сжимается.

Я мчусь к ближайшей дыре только для того, чтобы обнаружить, что это лестница, ведущая в непроглядный мрак. Там теплее, и тьма кажется абсолютной. Я чувствую, что мой путь лежит вниз по лестнице, и осознаю, что комната, на которую я наткнулась, наполнена людьми, стоящими вертикально, безмолвно и неподвижно. Внезапно справа от меня вспыхивает факел.

Ни на ком нет маски.

У ближайшего ко мне мужчины сыпь, распространившаяся по левой стороне его лица, словно татуировка с изображением виноградной лозы. Она влажная и сочится гноем.