Машка, или Ключи от счастья - [6]

Через пять минут она приложила его к Машиному уху. И та услышала, как на провокационный вопрос подруги: "Когда они собираются отчалить отсюда?" Последовал ответ: "А мы вообще-то здесь обычно до тех пор, пока нас девочки не снимут! Так, что дерзайте!".

— Ну, как тебе мои доказательства?

Машка закатила глаза.

— Я перевариваю твою информацию.

Юлька, празднуя победу, поторопила:

— Переваривай её быстрее. Инициатива — это теперь не мужская прерогатива.

Маша завела за ухо прядку волос, провела ногтём по подбородку, и не придя к согласию с собой, возмутилась:

— Ненормально это всё, неестественно.

Но Юлька как будто только этого и ждала, чтоб получить дополнительную дозу вдохновения.

— Ха! Теоретически вся та мура, о которой мы бестолково спорим, звучит так:- "Идеальная инициатива — это хорошо спланированное предприятие, которое в глазах мужчины должно выглядеть, как счастливое стечение обстоятельств". Ты поняла. Твой козёл должен не сомневаться в том, это благодаря судьбе, а ни твоим стараниям, вы встретились на одной половице, в один час.

Наконец Мария поняла, что так ей просто от Юлы не отбиться и, чтоб перевести с неприятной Машке темы разговор на ещё более нежелательную для Юльки, вредничая, спросила:

— Как же с Максимом?

— Никак, — сразу же потухла подруга, забыв про Маняшу. — Где его искать, кто знает, страна большая.

— Может, поискать как раз и стоит. Мало ль. — Посоветовала Машка глупость, боясь, что Юлька опять возьмётся за неё.

Та нехотя поддержала разговор.

— Наверное, при желании можно всё. Даже такое безрассудство. Но часики не останавливали свой бег и, скорее всего, у него семья, дети, жена.

Маша поддакнула:

— Тогда у него уже была девушка, я помню. Он приходил с ней на репетиции.

— Ты права, Машуня, была. Пока я выросла, у него мог пионерский отряд детишек родиться.

— Мог.

— Значит, не моё это. Так бывает. Болит у одного, а у второго нет. Я ж просила его подождать, когда подрасту. Не поверил, не заинтересовался даже. А женатый для меня табу. Табу!

Маша согласно закивала.

— Ты права Юла, ох, как права.

Закивать-то закивала, а подумала: "если отнять у неё эту сумасшедшую любовь, то что же ей останется в жизни? Отчего ж мы ненормальные-то такие". По-человечески ей было жаль подругу.

А Юла неслась в своих рассуждениях дальше. Больше это предназначалось её ушам. Воодушевляло, давало надежду и силы жить…

— Да, если судьба, то дорожки наши пересекутся. А нет, это будет только моя боль.

Видя, как кривятся её губы и маска боли уродует её лицо, Маша уже была не рада тому, что свернула разговор в старое, старое русло.

— Да. Наверное, оно, так. Мало ль в кого мы влюбляемся детьми, но чтоб это перекинулось на взрослую жизнь, не довелось слышать о таком. Может, это болезнь у тебя такая? — обняла подругу Маша. Ведь Юла имела полное право на счастье, которое почему-то так же как и Маше не желает улыбаться. Ну, почему не может сбыться Юлькина заветная мечта. Кто в небесной канцелярии ведает за это и так бездумно раздаёт подарки.

— Может и так, ты приехала Машенция, выходи. — Открыла она дверцу машины. — До завтра я всё узнаю, и мы его возьмём, — подмигнула она, обнадёживая Машку.

— Давай Юла, найдём себе не таких красивых и шустрых, чтоб голова болела, а? Говорят, жизнь с такими мужьями бывает размереннее и спокойнее, — ляпнула под настроение Маша.

— Посмотрим, — усмехнулась та.

"И дёрнул меня чёрт приколоться с тем плакатом, — ругалась Маша на себя, поднимаясь по лестнице в квартиру. — Кто б мне объяснил, зачем я его домой припёрла". Придя в комнату, плюхнулась на кровать, со стены ей подмигнул ставший её головной болью парень. "Чтоб тебе одними лягушками питаться, чтоб тебе на постели из листьев спать и одни копейки в кармане таскать, — выпалив ругательства, отвернулась она от него. — Чего тебе скажи, непременно нужно было, именно к моим ногам приклеится. Проблемы теперь от тебя налезают одна на другую".

Ни раздеться, ни отвести душу не успела.

— Мария, ты, где была? — постучавшись, вошла мамочка. — Поешь, я разогрею.

Маша не тронулась с места и даже не подняла на неё глаз, чтоб та подумала, как она занята делом. Может быть, та не решиться её отвлекать. Предстояло объяснение, а объясняться не было желания. Но мамочку не провести. Она подошла вплотную и положила руку дочери на плечо.

— Юля возила музыку слушать, — солгала Машка, не говорить же правду. Хотя почему солгала, музыка же там точно была, если считать то, что они слушали, музыкой.

— Зачем ты эту дрянь тут повесила? — ткнула родительница презрительно в плакат. Маша понимала, что родительница не одобряет её увлечения, хоть и не препятствует глупостям.

Плечи пожались сами собой: "И что от меня все хотят?"

— Не знаю, — выдержала маменькин изучающий взгляд Маша. — Осенью ветер с листочком клёна принёс. А вдруг на счастье.

— Если б тебе мешок для мусора прилип к сапогу, это на что по твоей теории?

На такое сразу не ответить.

— И что вам всем этот плакат дался, — обиделась Машка. — Висят себе баксов не просят. И вдруг поняла душой то, что в первую минуту такой рьяной защиты куска бумаги ей было ещё не понятно самой. Она билась за него, как за члена семьи. Напугалась не без того. Забеспокоилась: вдруг мама всё поймёт… — Ой,- выдохнула она раздражительно, — не доставай, мамочка.