Машина Различий - [146]

Отставив недопитое бренди, Олифант начал клевать носом и вскоре задремал.

Вполне возможно, что приснилось ему Око.

“Бессемер” причалил в Кале ровно в полвторого.

* * *

Апартаменты Люсьена Арсло находились в Пасси. В полдень Олифант представил свою визитную карточку консьержу, который посредством пневматической трубы переслал ее месье Арсло. Тут же дважды пискнул свисток, присоединенный к никелированной переговорной трубе; консьерж приложил ухо к раструбу. Олифант услышал голос, кричащий по-французски, но слов не разобрал.

Консьерж провел его к лифту.

За широким шелковым поясом ливрейного лакея, принявшего Олифанта на пятом этаже, торчал корсиканский стилет. Странным образом молодой человек сумел поклониться, не спуская глаз с посетителя. Месье Арсло искренне сожалеет – голос лакея тоже выражал искреннее сожаление, – что не может в данный момент принять месье Олифанта; не желает ли пока месье Олифант чего-либо для восстановления сил?

Месье Олифант изъявил желание принять ванну и получить кофейник крепкого кофе.

Лакей провел его через просторную гостиную, изобиловавшую атласом и позолоченной бронзой, инкрустированной мебелью, статуэтками и фарфором, с парных портретов маслом смотрели император с глазами рептилии и грациозная императрица, в девичестве мисс Говард. А потом, через утреннюю гостиную, увешанную подписными гравюрами, в восьмиугольную прихожую и вверх, по изящно изгибающейся лестнице.

Пару часов спустя, понежившись в восхитительно жесткой, отделанной мрамором ванне, выпив крепкого французского кофе и откушав котлет а-ля Мэнтенон[141], переодевшись в хозяйское, чрезмерно накрахмаленное белье, он был препровожден в кабинет месье Арсло.

– Мистер Олифант, сэр, – приветствовал его Арсло на превосходном английском, – какая радость! Весьма сожалею, что заставил вас столько ждать, но…

Он указал на просторный стол красного дерева, заваленный папками и бумагами. Из-за закрытой двери доносился мерный перестук телеграфа. На одной из стен висела гравюра в рамке, изображавшая “Великого Наполеона”, – бессчетные, непомерно огромные колонны шестеренок, надежно защищенные стеной из зеркального стекла и стали.

– Оставьте, Люсьен. Я только благодарен, что у меня было время в полной мере воспользоваться вашим гостеприимством. У вашего повара исключительный талант по части котлет; даже не верится, что столь божественное мясо могло вырасти на земной овце.

Арсло улыбнулся. Лет сорока и почти одного с Олифантом роста, он был шире его в плечах и подстригал седеющую бородку по имперской моде. Его галстук был расшит крохотными золотыми пчелами.

– Я, разумеется, получил ваше письмо.

Он вернулся к столу и опустился на высокий, обитый темно-зеленой кожей стул. Олифант занял кресло напротив.

– Должен сознаться, Лоренс, что меня мучит любопытство, над чем вы сейчас работаете. – Арсло сложил пальцы домиком и поглядел поверх них, подняв бровь. – На первый взгляд, суть вашей просьбы едва ли оправдывает все эти предосторожности…

– Люсьен, я никак не позволил бы себе злоупотреблять нашим знакомством без самой настоятельной к тому причины.

– Да бросьте, Лоренс, о чем вы, – махнул рукой Арсло. – Среди коллег, в нашем с вами кругу, это считается сущей безделицей. А я любопытен, это один из многих моих пороков. Вы пересылаете мне личное письмо в имперской дипломатической вализе – что само по себе уже достижение для англичанина, хотя я знаю, что вы близки с нашим общим другом Байяром. В своем письме вы просите оказать вам помощь в розысках некоей английской авантюристки, и всего-то. Вы полагаете, что она может проживать во Франции. И все же настаиваете на строжайшей секретности. В частности, предостерегаете меня не связываться с вами ни по телеграфу, ни обычной почтой. Вы пишете, чтобы я ждал вашего прибытия. Ну, и какой же вывод мне из этого сделать? Что вы – наконец-то – попали в сети какой-нибудь женщины?

– Увы.

– Очень хорошо вас понимаю – при нынешних-то стандартах английской женственности. Слишком многие из ваших дам мечтают подняться на уровень мужской интеллектуальности. Они выше кринолинов, выше жемчужных белил, выше того, чтобы дать себе труд быть хорошенькими – или хотя бы на что-то похожими! Что за ужасную, утилитарную, уродливую жизнь предстоит со временем вести англичанину, если эта тенденция не пресечется! Но тогда как же это вышло, спрашиваю я себя, что вы пересекли пролив в поисках английской авантюристки? Не то чтобы мы испытывали недостаток в подобных особах… Не говоря уже о происхождении, – улыбнулся Арсло, – нашей императрицы[142].

– Сами вы так и не женились, Люсьен, – заметил Олифант, пытаясь переменить тему.

– Но вы только взгляните на супружескую жизнь! Кто может указать единственный разумный выбор среди девятисот девяноста девяти грубых ошибок? Как найти единственного угря в бочке со змеями? Как знать, может быть, девушка, которую я вчера обдал, проезжая, грязью из лужи, – единственное во вселенной существо женского пола, способное составить мое счастье. Как знать? Нет, – рассмеялся Арсло, – я не женился, а ваша миссия – политического свойства?