Машина пробуждения - [3]

– Погребальные колокола, мы только тратим мое время впустую! – вновь прорычал возвышавшийся над Купером мужчина, поднимая ногу. Последний даже не успел осознать происходящее, как удар каблука вновь отправил его в забытье.

Очнувшись в следующий раз, Купер сразу, по одному только освещению, понял, что его перенесли в какое-то помещение. Он слышал голоса, принадлежавшие тем самым мужчине и женщине, и они все еще спорили. Его самого бросили на что-то довольно жесткое, но хотя бы покрытое обивкой, и, когда под его весом заскрипели доски, а под щекой обнаружилась нечто мягкое, он сообразил, что лежит на софе. Он сразу же распознал и этот скрип, и рельеф валика; на долю секунды ему показалось, будто он сломал предоставленное ему ложе. Купер вновь поспешил закрыть глаза, пока никто не заметил, что он пришел в себя, и начал обследовать свое окружение всеми остальными чувствами с такой скоростью, на какую только был способен его сбитый с толку мозг. Он ощутил доносящиеся с кухни ароматы и какой-то приятный запах, напоминающий о цветах или ароматической смеси из засушенных лепестков. Чуть приподняв веки и взглянув из-под ресниц, Купер смог различить размытые силуэты своих спасителей – или пленителей? – мужчины и женщины, занесших его в дом.

– Я закончила осмотр, Эшер. Можешь возвращаться. – Женщина, в чьем голосе звучало раздражение, пригладила светло-земляничные волосы, бледные пряди которых спадали на ее плечи подобно прозрачному розовому шелку. – Здесь я ничем не смогу тебе помочь. Понятия не имею, что там рассказывал твой приятель о том, что ты найдешь на холме, и вообще это касается только тебя и овечьих потрохов, или какую там еще безумную чепуху он использует, чтобы облегчить твои карманы. Я в любом случае не собираюсь ради тебя возиться с каждым покойником, очнувшимся к югу от Коры и Смещения, так что придется тебе самому делать грязную работу.

– Отлично, Сесстри, можешь забыть о своей доле, – отозвался Эшер, и Купер обратил внимание, что этот рослый, широкоплечий – хотя и сухопарый – мужчина является обладателем кожи и волос бледно-серого оттенка обветренных костей или только зачавших будущий дождь облаков. – Я заплатил бы тебе за осмотр тела, но раз уж мне пришлось тащить его до твоего дома, полагаю, мы в расчете.

Купер вновь плотно закрыл глаза и почувствовал, что они подходят ближе и словно повисают над ним.

– Он тяжелый ровно настолько, насколько выглядит, – произнес серый человек.

Сесстри недовольно вздохнула. Куперу не нужны были глаза, чтобы понять: она сейчас очень внимательно смотрит на него. Он даже не пошевелился, когда женщина с силой ткнула пальцем в его грудь.

Но когда Сесстри заговорила вновь, Купер был абсолютно уверен, что она отвернулась.

– Заурядность. Ничем не отличается от других. – Незнакомка помедлила. – Он, конечно, несколько юн для того, чтобы пробудиться здесь, но это еще не показатель. Я и сама прожила только две жизни, прежде чем прийти сюда. Кем бы он ни был, он определенно не тот «особенный», которого ты ищешь.

Женщина вышла из комнаты; Сесстри, похоже, куда более заботил засвистевший чайник, нежели нарушавшие ее покой мужчины.

– Хоть носки там раскидывайте, – крикнула она из-за дверей. – Все равно я не видела домовладелицу со дня, как та вручила мне ключи.

Купер почувствовал, как Эшер наклоняется к нему и проводит по его лбу рукой.

– Теперь можешь открыть глаза, друг мой. Она нам не нужна, – прошептал он, окутав лежащего табачным перегаром, и Купер слегка приподнял веки. Прямо возле его лица повисла серебряная улыбающаяся маска. – Добро пожаловать в Неоглашенград, куда мертвые приходят умирать. В моем городе все старое вновь становится юным, а все юное съедается, словно сладкие желейные червячки.

Купер уставился на серые, точно у призрака, волосы Эшера, когда тот отвернулся, чтобы смахнуть что-то в установленную прямо под окном раковину. За его плечом сквозь стекло проглядывал квадратик лимонного цвета неба с повисшим в нем незнакомым бледно-зеленым солнцем. Когда Купер сел на кровати, Эшер повернулся к нему, держа в руках поднос с грудой намазанных маслом тостов и двумя исходящими паром кружками. Серая кожа незнакомца была удивительно гладкой, а глаза мерцали подобно двум свечам – в них разом плясали красный, голубой и зеленый огни. В его облике было что-то одновременно и притягательное, и отталкивающее. Он казался чем-то вроде невероятно прекрасной мумии. Какое-то странное чувство зашевелилось в сознании Купера, какой-то безымянный инстинкт, но в слова так и не оформилось.

Купер вдруг осознал, что ничего особенного не ощущает: ни паники, ни гнева, ни оторопи, ни даже отрешенности, хотя и проснулся в… ну… там, где проснулся. Никаких эмоций, разве что некая затуманенность сознания и звенящая, сбивающая с толку пустота в голове.

Увидев, что Купер пришел в себя, Эшер усмехнулся, но ничего не сказал, лишь немного наклонился и пристально посмотрел на гостя. Момент затянулся. А затем разбился.

– Что… – выпалил Купер, а потом на секунду умолк, пытаясь выбрать один-единственный вопрос среди тех, что просились на язык. – Почему солнце стало зеленым?