Мартынов. Неделя стюарда - [83]

Через час-полтора мне немного надоело играть, и мои мысли снова потекли в произвольном направлении.

В любом сюжете что-то происходит. И это странно. Ведь в обычной жизни, как правило, не происходит ничего. В любом сюжете мы часто видим человека, которого обстоятельства вырвали из обычного течения жизни, и который переживает самые разные, самые страшные и самые удивительные приключения только для того, чтобы вернуться к обычной жизни обывателя.

Североамериканский охотник за головами расстреливает десятки бандитов для того, чтобы заработать тысячу долларов и купить себе ферму. Он совсем не хочет рисковать своей головой или кого-то убивать, он хочет выращивать свиней. Но в фильме нам показывают счастливый финал, когда герой, получив награду, уезжает в закат, а не дальнейшую жизнь героя, когда он, по уши в грязи, пытается связать кабана, чтобы его кастрировать. Мы видим его полный приключений путь ко столь заманчивой для него цели.

Если же речь идёт о продукте для женской аудитории, то и там героиня оказывается вырвана из обычного течения жизни каким-то событием. Например, на кануне свадьбы она «совершенно случайно» изменяет жениху, и весь остальной сюжет строится на её «глубоких и сложных» переживаниях по этому поводу для того, чтобы, в конце концов, она определилась, с кем хочет быть, и опять же вернулась к обычной скучной жизни.

Сюжеты о человеке, который осознанно сделал выбор отказаться от обычной жизни и продолжать искать приключения просто потому, что не может жить как все, тоже существуют. Но, во-первых, их меньше, а во-вторых, они, как правило, рассматриваются зрителем (или игроком) тоже с позиции обывателя, который сидя в тепле и безопасности, наблюдает за героем, но, в действительности, совсем не хочет оказаться на его месте.

Я свернул игру, чтобы записать свои мысли по этому поводу, чтобы вернуться к ним, когда буду разрабатывать сюжет моей игры нового типа, которая, как выразился Мавродий Сергеевич, перевернёт индустрию.

Когда я закончил с записями, я сохранил файл и снова увидел перед глазами открытую в Паутине вкладку. Моя лента новостей с сайта «ЛистЛиц» показывала запись, которую разместил на своей странице Александр Петрович Козлов, лейтенант Средиземноморской эскадры, с которым я познакомился в ресторане «Филоксен». Я уже собрался раскрыть заметку, когда вспомнил об одном срочном распоряжении, которое нужно было дать Тарасу.

— Тарас! — позвал я дядьку.

Тот поднялся в гостиную, всё ещё обиженный на меня за выволочку, которую я ему устроил.

— Поезжай, купи какой-нибудь телефон, переносную батарейку для него, чтобы можно было зарядить, если он сядет и новую сим-карту с выходом в Паутину. Не вставляй её сразу. После этого поедешь в какой-нибудь крупный банк, где людей побольше. Там включишь телефон и создашь электронную почту. Сейчас я тебе напишу, как должен выглядеть адрес.

Я взял какой-то клочок бумажки и нацарапал: «мартистю@почта. ри» и подал Тарасу со словами:

— Электронный адрес должен быть именно таким и никаким другим. Бумажку с адресом потом сожги. После того, как создашь почту, «ладошку» и батарейку с проводами положишь в ячейку в банке, с доступом по кодовому слову для любого человека, который его знает. После этого до завтра свободен, если ничего экстраординарного не произойдёт.

Я решил, что если я дам ему отдохнуть, при том, что он и так, служа мне, особо не напрягается, то, таким образом, заглажу свою вину перед Тарасом. Он кивнул всё с тем же недовольным видом, но, зная его всю жизнь, я почувствовал, что мои извинения приняты.

— Всё понял, Тарас? — уточнил я.

— Понял, Матвей Михайлович, — ответил Тарас.

— Всё, поезжай, — отпустил я его.

Глава 28

Теперь можно было вернуться к чтению записи, которую выложил лейтенант Козлов.

Новость представляла собой снимок экрана из какой-то из соцсетей, на котором некто Леонид Брежнев заявлял следующее:

«Давайте не будем отрицать. Поэта Озёрского убили мы».

Над снимком экрана была подпись самого Александра Петровича:

«Мне казалось, что это сделал Валерий Мартынов в честном поединке. Но, раз Леонид Михайлович сознаётся сам, я думаю, полиции стоит проверить эту версию».

Я посмотрел комментарии. Там были десятки жёлтых смеющихся на самый разный манер мордашек и множество язвительных комментариев.

«Да вы убили, Леонид Михайлович. Вы и убили-с…» — перефразировал кто-то слова сыщика из «Преступления и наказания».

«Может быть, стоит наладить выпуск футболок, белых с мелкими красными каплями, каким по слухам, стал костюм дуэлянта, убившего графа Озёрского, кем бы он ни был — Валерием Мартыновым, Леонидом Брежневым или кем-то ещё? Эти футболки можно продавать в память о великом поэте, невольнике чести, Григории Озёрском». — предлагал другой комментатор. Ему тут же отвечал третий:

«Да чего уж! Можно сразу провести Озёрские чтения в память о нём, да там же и футболки эти продавать!»

Одним словом, в комментариях было людно, оживлённо и весело. Однако социальная активность в Паутине никогда меня не привлекала, а потому я, по своему обыкновению, просто закрыл вкладку.

Внизу послышались звуки, я подошёл к двери и выглянул. Это вернулся Тарас.