Мартынов. Неделя стюарда - [82]

— Вы смеётесь Матвей Михайлович, но у меня нет смеха, — отмахнулся Пантелеев. — Дослушайте мою речь, взвесьте её на вес, рассмотрите её на смотр.

— Ну? — сказал я.

— Мы с вами даём им десять рублей обратно, и они тут же приносят ещё сто, чтобы через неделю получить от нас сто пятьдесят! — торжествующе воскликнул Мавродий Сергеевич. — И, самое главное, информируют о нашей компании друзей-родных и всякого встречного-поперечного!

— Которые тоже несут нам деньги, из которых мы потом выплачиваем старым вкладчикам… — до меня начало доходить.

— И так до бесконечности! — хлопнул в ладоши Пантелеев.

— И так до тех пор, пока пирамида не развалится, — угрюмо поправил я. — И тогда последние вкладчики, которые будут в основании пирамиды, потеряют все свои вложения. Вы предлагаете мне мошенничество.

— Ну, что поделаешь, — пожал плечами Мавродий Сергеевич. — Дело есть дело, ничего личного. К тому же, мошенничество, это на вокзале по ладони гадать за пять копеек или за гривенник, а когда обманом получаешь миллионы — становишься уважаемым человеком.

— Я и сейчас уважаемый человек, — всё так же мрачно возразил я.

— А я — нет! — воскликнул Пантелеев. — И у нас обоих нет денег на разработку вашей идеи, которая сама по себе может принести миллионы!

— Мне не нужны деньги, добытые обманом у моего же народа, — отрезал я. — Я не зря являюсь внуком князя Мартынова. Я, мы, аристократы, несём ответственность за русских.

— Хорошее уточнение, Матвей Михайлович, — обрадовался чему-то Мавродий Сергеевич. — А что, если, скажем, это будет население не нашей любимой Российской империи, а какой-нибудь ещё страны?

Я задумался. Прислушался к себе. Народ какой-нибудь другой страны меня не волновал никак.

— Пожалуй, если это будет происходить в другой стране, то можно, — ответил я.

— Прек-рас-но! — воскликнул Пантелеев. — Всё остальное я беру на себя!

Откуда ни возьмись в его руках появилась папка, а из неё — стопка бумаги. В которой Мавродий принялся быстро рыться.

— Так, этот не подходит, этот не подходит, — отбраковывал он какие-то листки. — Ладно, сделаем без бланка.

Он взял чистый лист и начал что-то на нём писать.

— Так, — бормотал он. — Матвей… Михайлович… Мааартыыынооов… Ага… Год рождения ваш?

— Тысяча девятьсот шестьдесят шестой, — ответил я.

— А назовём как? — снова забормотал Пантелеев. — А так и назовём! Матвей Михайлович Мартынов — «МММ»!

Он подал мне листок. Вот что я прочёл:

«хх. хх.1984 г. Мавродий Сергеевич Пантелеев 1944 г.р. и Матвей Михайлович Мартынов 1966 г.р. учредили коммерческое общество «МММ» из расчёта прибыли пятьдесят на пятьдесят процентов».

Юридическая ценность этого документа вызывала сомнения, но меня подобные вещи не волновали по определению. Со спокойной душой я поставил подпись.

— Имели ли вы дело с аристократами раньше? — поинтересовался я. — Только честно, Мавродий Сергеевич.

— Нет, не доводилось, — ответил тот, подписывая документ.

— Нас не интересуют бумажки, если они не подписаны Его Величеством, — сказал я. — Если я не получу своё, я убью вас.

— Не извольте беспокоиться, — расплылся в фальшивой улыбке Пантелеев, — нас с вами ждёт долгое и плодотворное сотрудничество.

— Вот и отлично, — кивнул я. — Что дальше?

— А дальше я сам, — ответил Мавродий Сергеевич. — Сделаем сайт с регистрацией по документам. Гражданам Российской империи в доступе будет отказываться под предлогом того, что мест для новых членов сейчас нет, а всем остальным — милости просим!

Он рассмеялся.

— Заработаем денег, сделаем игру и заработаем ещё больше! — снова начал приплясывать он. — Наша игра перевернёт индустрию! Мы войдём в историю!

— Мартыновы уже давно вошли в неё, — вставил я.

— А теперь войдёт лично Матвей Михайлович Мартынов! — весело ответил Мавродий Сергеевич. — Войдёт и Пантелеев! Я пришлю фотографа на днях, а может, и сегодня! Вы будете лицом нашей организации, настоящий княжич! До встречи!

Он, всё так же пританцовывая, вышел из моей комнаты и отправился вниз по лестнице, напевая: «Деньги дают надежду, машины-квартиры-одежду»… Послышался звук открываемой и закрываемой двери, и уже с улицы слабо донеслось что-то вроде: «деньги, мои любимые деньги». Текст этой песни был мне незнаком, и я рискнул предположить, что она была чистым экспромтом, рвущимся из самого сердца Мавродия Пантелеева.

Я остался один, решил немного поиграть. И уселся за компьютер. Пока игра загружалась, я задумался над тем, что все мы, как правило, говорим «играть в компьютер», в то время как правильно говорить: «играть на компьютере». Мы ведь играем в видеоигру на специальном устройстве, которым является компьютер. Так же, как мы играем в футбол на специальной площадке, которой является футбольное поле. Правда, я-то в футбол не играю, считая эту игру глупой.

Игра запустилась, и я с головой погрузился в процесс, оставив на время размышления об изменчивости языка. Сюжет, на мой вкус, был довольно интересен, но ещё интереснее для меня были характеры встреченных мною персонажей, которые создатели игры смогли раскрыть с помощью всего лишь нескольких вовремя озвученных фраз. Вообще, мне всегда было интересно не то, что происходит, а то, как это происходит.