Мартынов. Неделя стюарда - [72]

Не успел я погрузиться в книгу, как в дверь снова позвонили. Я протянул руку, нащупал на журнальном столике беруши («береги уши»), какими ещё Одиссей спасался от песен Сирен. В дверь снова позвонили. Я услышал это, несмотря на затычки в ушах.

— Тарас! — крикнул я.

«Кошмар какой-то, совсем обленился» — подумал я.

И тут я вспомнил, что Тараса нет дома. Пришлось подниматься с дивана, вынимать беруши, заново завязывать пояс на халате и идти вниз самому. Открыв дверь, я увидел, что сама графиня Анастасия Владимировна Воронцова милостиво посчитала угодным удостоить меня визитом.

— Матвей Михайлович, добрый день, простите, что без предупреждения, — сразу затараторила она, не обращая внимания на то, что я предстал перед ней в домашнем халате.

— Добрый день, Анастасия Владимировна, — ответил я, — это вы простите мой внешний вид: я никого сегодня не ждал.

— Ах, Матвей Михайлович, я сейчас в таком состоянии, что даже не заметила, — начала обмахиваться веером графиня.

— Проходите же, — я посторонился.

Графиня Воронцова вошла в дверь и начала подниматься по лестнице. Пользуясь тем, что она стояла ко мне спиной, я взял свёрток с моим карабином, который по заказу слуги моего отца доставил Экин, и поставил его за дверь в комнате Тараса.

Мы поднялись в мои комнаты.

— Присядьте, Анастасия Владимировна, — я широко обвёл ладонью гостиную, предлагая ей самой выбрать место, куда сесть. — Я переоденусь и выйду к вам.

— Ах, не знаю, смогу ли я сейчас усидеть на месте, — завздыхала юная графиня, тем не менее садясь на диван.

Я заметил, как она бросила взгляд на книгу Аверченко и сразу отвернулась. Ещё бы, ведь эта книга не была любовным романом. Не была она даже сборником примитивных стишков о любви и одиночестве непонятой души. То есть, по мнению Анастасии Владимировны Воронцовой в этой книге не было абсолютно ничего, что могло бы быть достойно её внимания.

Я вернулся в спальню и прошёл в свою гардеробную. Там мне на глаза попался всё тот же домашний костюм, расшитый жар-птицами.

Я задумался. Два раза появляться перед графиней в одном и том же домашнем костюме немыслимо. Кстати, откуда у меня этот костюм вообще?

Оставив размышления об этом на потом, я принялся искать, что же ещё можно надеть. На глаза мне ничего подходящего не попадалось, а на долгие поиски не было времени: нельзя заставлять даму ждать. Взгляд мой снова упал на костюм с жар-птицами. Он лежал кучей, неаккуратно, и моё внимание привлекла его внутренняя сторона.

Я поднял рубашку от костюма и вывернул её наизнанку. Оказалось, что костюм двухсторонний и изнутри расшит русалками. Что ж, логично. Надев костюм на другую сторону, я задался вопросом, насколько это честно по отношению к графине: ведь фактически на мне та же самая одежда, нестиранная с нашей прошлой встречи позавчера. Не найдя ответа на этот вопрос, я отложил его до лучших времён и вышел к ней.

— Матвей Михайлович, — в нетерпении воскликнула графиня Воронцова, — вы меня без ножа режете! Что же вы так долго?

— Чем я могу вам помочь, Анастасия Владимировна? — поинтересовался я. Правда, я уже знал ответ.

— Рассказывайте скорее, что случилось с Валери? — выпалила она.

«На-ча-лось» — отчётливо пронеслась в моей голове обречённая мысль.

— Вы имеете в виду на дуэли или после? — спросил я.

— На дуэли, конечно же, на дуэли! Он не пострадал?! — Воронцова выглядела так, как будто она на грани истерики. Самое интересное же было в том, что, насколько мне было известно, она не являлась ни невестой, ни даже дамой сердца Валерия. Помнит ли он хотя бы как она выглядит?

— Анастасия Владимировна, — тихо и медленно сказал я, — но ведь уже весь Константинополь знает, что пострадал как раз граф Озёрский. Пострадал настолько, что от него даже и собрать-то осталось нечего.

— Ну и что! — не сдавалась та, — он же мог ранить Валери!

— А он, кстати, и ранил, — вспомнил я, — куда-то в бок. Я видел кровь.

— Кровь… — в ужасе прошептала Анастасия Воронцова.

— Да, кровь, — скрывая злорадство сказал я. И продолжил, — а сегодня князь Мартынов отвёз его в каземат, где он будет находиться всё время, пока идёт разбирательство!

— Каземат… — так же прошептала графиня, медленно вставая.

Наверняка, в этот момент она представляла себя со стороны. Бледной, с расширенными от волнения и страха за «прекрасного принца» Валерия зрачками. Но если со зрачками более-менее складывалось, так как глаза Анастасия Владимировна старательно выпучивала, то с бледностью дела обстояли совсем туго.

Загорелая графиня хотела выглядеть нежной, взволнованной и болезненной, но выглядела той, кем являлась, — молодой и здоровой девушкой с забитой ерундой головой.

— Да-с, — протянул я и твёрдо закончил — прямо в каземат.

Глаза Анастасии Владимировны сделали круг по потолку гостиной. Со вздохом она картинно упала в обморок на сиденье дивана. Так вот зачем она вставала: упасть в обморок из сидячего положения было бы сложнее.

«Ну! Что это за комедия!» — подумал я.

Вслух же я старательно изобразил беспокойство:

— Графиня, что с вами? — я подбежал к ней и немного как бы приподнял её за плечи. Заметив её веер, который она оставила на журнальном столике, я начал её обмахивать.