Мартовские фиалки - [56]

К этому заявлению я отнесся с определенной долей скепсиса. Скорее всего, Геринг не стал препятствовать этой связи по другой причине: он хотел скомпрометировать Функа — пусть незначительного, но тем не менее соперника в политике, — чтобы заставить его плясать под свою дудку. И возможно, он этого и добился.

— А другие любовники у фон Грайса были?

Геринг пожал плечами и посмотрел на Ринакера, который почему-то сразу съежился.

— Никого конкретно, — Геринг говорил размеренно, — мы назвать не можем. Однако утверждать это наверняка трудно. Большинство голубых полиция нравов загнала в подполье. Старые клубы для гомиков, вроде «Эльдорадо», почти все закрылись. И тем не менее от случая к случаю господину фон Грайсу удавалось находить для себя партнеров, такое бывало.

— Вы знаете, можно допустить, — мне удалось прервать собеседника, — что во время какого-то ночного визита в поисках сексуальных утех этот господин очутился в лапах парней из местного отделения Крипо, там его избили, а затем он попал в концлагерь. Иногда проходят недели, прежде чем узнают о таких случаях.

Я, конечно, чувствовал комизм ситуации, в которой оказался: о том, как и куда мог попасть слуга, мне приходилось объяснять его господину, человеку, который организовывал такие исчезновения. Интересно, сознавал ли он щекотливость возникшей ситуации.

— Откровенно говоря, господин Премьер-министр, одна-две недели в случае, когда кто-то вдруг пропадает, не такой уж большой срок для нашего города.

— Мы тоже думали о таком варианте и кое-что в связи с этим предпринимаем, — сказал Геринг. — Но вы правильно сделали, что заговорили о нем. Из того, что Ринакер узнал о вас, можно сделать вывод, что ваша специализация — это как раз поиск бесследно исчезающих людей. Я хочу снабдить вас деньгами и всем, что может понадобиться в дальнейшем. У вас есть какие-нибудь просьбы?

Я на минуту задумался.

— Я хотел бы просить вас о распоряжении установить подслушивающее устройство на одном телефоне.

Я знал, что Управление научных исследований, ведающее установкой подслушивающих устройств, подчинялось непосредственно Герингу. Оно располагалось в старом здании министерства авиации, и поговаривали, что даже Гиммлеру приходилось просить разрешение Геринга на установку такого устройства. Я сильно подозревал, что благодаря именно этому козырю Геринг и пополнял тот «интеллектуальный резервуар», который Дильс оставил в наследство своему прежнему шефу.

— А вы хорошо информированы. Ну что ж… — И повернулся к своему помощнику: — Проследите, чтобы все сделали; И не откладывая. И чтобы господин Гюнтер ежедневно получал интересующие его записи телефонных разговоров.

— Слушаюсь, господин Премьер-министр.

Я написал два номера на листке бумаги и передал ему. После этого Геринг встал.

— Уверяю вас, это будет главное дело вашей жизни. — Он легонько обнял меня за плечи и проводил до дверей. Ринакер шел на некотором расстоянии от нас. — И если вам повезет, вы поймете, что такое щедрость.

А если я не найду фон Грайса?.. Впрочем, я старался не думать о том, что будет, если мне не повезет.

Глава 12

До своей квартиры я добрался, когда уже начинало светать. Пока город не проснулся, полицейские из специального подразделения «красильщиков» спешили замазать лозунги КПГ, намалеванные коммунистами ночью на стенах домов, — «Красный фронт победит!» и «Да здравствуют Тельман и Торглер!».

Поспать мне удалось не больше двух часов — из объятий Морфея меня вырвали свистки и вой сирен. Это была учебная воздушная тревога.

Я засунул голову под подушку, попытался не обращать внимания на громкий стук в дверь: это старший по кварталу изо всех сил барабанил кулаками. Но я хорошо знал, что, если не спуститься в убежище, потом предстоит объясняться по поводу своего отсутствия и, если эти объяснения покажутся неубедительными, придется платить штраф.

Когда через полчаса свистки прекратились и сирена возвестила отбой, не было уже никакого смысла возвращаться в постель. Я купил литр молока у торговца из фирмы «Болле» и приготовил огромный омлет.

* * *

Инга появилась в моем кабинете, как только пробило девять. Без всяких церемоний она уселась на край стола. Мне надо было кое-что записать в связи с делом Пфарров.

— Ну как, встречались вы с вашим другом? — поинтересовался я, складывая бумаги.

— Мы ходили в театр.

— Да? И что же вы смотрели? — Неожиданно для себя я обнаружил, что мне хочется знать о том, где она была и что делала. Все, до мельчайших подробностей, даже если они не имеют никакого отношения к делу, которое я расследую.

— «Base Wallah»[27]. Постановка была так себе, но, кажется, Отто понравилось. Он настоял на том, что сам купит билеты, и мне не пришлось тратиться.

— А что вы делали потом?

— Мы отправились к Барцу, в пивной ресторан. Терпеть его не могу. Настоящее нацистское гнездо. Когда по радио заиграли «Хорста Вессела» и «Германия превыше всего», все повскакивали с мест и салютовали. Мне тоже пришлось поднять руку, хотя я ненавижу это идиотское нацистское приветствие. Отто изрядно выпил и разговорился. Я тоже позволила себе лишнее и довольно мерзко себя сейчас чувствую. — Она закурила. — Вот что я узнала. Отто и Пфарр были немного знакомы. Он сказал, что в Немецком трудовом фронте Пфарра ненавидели лютой ненавистью, и нетрудно понять почему. Пфарр у них занимался проблемами коррупции и мошенничества. В результате его расследований два казначея из Союза транспортных рабочих один за другим были освобождены от должностей и отправлены в концлагерь, председатель цехового комитета крупной типографии Ульштейна на Кохштрассе был признан виновным в том, что укрывал большие деньги, и казнен. Рольф Тогоцес, кассир Союза металлургов, тоже попал в Дахау. И таких случаев много. Может быть, ни у кого не было столько врагов, как у Пауля Пфарра. И когда в его отделе стало известно о том, что он погиб, люди откровенно радовались.