Мартовские фиалки - [37]

— И приказала ему тебя прикончить?

— Так я себе это представляю. В общих чертах. Изложить тебе всю эту историю более подробно не могу — тогда мне придется говорить о вещах, о которых я просто не имею права говорить.

— Полагаю, ты не назовешь мне имени ни этой дамы, ни ее мужа.

Я дал понять ему, что он не ошибается, и в этот момент начался фильм «Высший порядок» — один из тех патриотических фильмов, сценарии которых клепают в своих кабинетах ребятишки из министерства пропаганды. Штальэкер почти стонал.

— Пошли отсюда, — сказал он. — Давай лучше где-нибудь выпьем. Не выношу это дерьмо.

Мы отправились в бар «Дикий Запад», расположенный на втором этаже, где оркестранты, одетые ковбоями, исполняли «Дом на пастбище», а на стенах были нарисованы прерии с пасущимися буйволами и с индейцами, которые на них охотились. Прислонившись к стойке, мы заказали пару кружек пива.

— И это никоим образом не связано с делом Пфарра. Так?

— Меня наняла страховая компания, чтобы я расследовал обстоятельства пожара, — ответил я.

— Ну хорошо, — сказал он. — Я хочу тебе кое-что сказать, а потом можешь послать меня к черту. Так вот: брось это дело, иначе нарвешься на крупные неприятности.

— Бруно, отправляйся к чертям, мне обещаны серьезные деньги.

— Когда попадешь в концлагерь, вспомнишь, как я тебя предупреждал.

— Обещаю. Теперь давай выкладывай.

— Ни один должник не дает столько обещаний судебному приставу, сколько ты. — Он только вздохнул. — Значит, так. Этот Пауль Пфарр был птицей высокого полета. Закончив учебу в 1930 году, эта «мартовская фиалка» тут же вступает в СА, и в 1934 году он уже помощник судьи в берлинском полицейском суде. Среди прочего он занимается делами о коррупции среди полицейских. В том же году он уже в СС, а в 1935 году переходит в Гестапо, где контролирует работу различных ассоциаций, профессиональных объединений и, конечно. Немецкого трудового фронта. В этом же году, но несколько позже его переводят в министерство внутренних дел, где он подчиняется непосредственно Гиммлеру. И тут он возглавляет отдел, расследующий коррупцию среди слуг рейха.

— Странно, что они эту самую коррупцию здесь заметили.

— У Гиммлера, очевидно, самое смутное о ней представление. Тем не менее Паулю Пфарру вменяется в обязанность пристальное наблюдение за Немецким трудовым фронтом, где коррупция просто процветает.

— Значит, получается, что он — ставленник Гиммлера?

— Получается, так. И бывший босс Пауля Пфарра готов пойти на все, чтобы обнаружить убийц. Пару дней назад рейхскриминальдиректор создал специальную группу по расследованию обстоятельств смерти Пауля Пфарра. Компания подобралась что надо — Горман, Шильд, Йост и Диц. Если они узнают, что ты путаешься у них под ногами, Берни, от тебя останется только мокрое место.

— У них есть какие-нибудь зацепки?

— Я слышал только, что они ищут какую-то девушку. Похоже, она была любовницей Пфарра. Но никто не знает ее имени, а также куда она исчезла.

— Знаешь, что я тебе скажу? Исчезать теперь стало модно. Все этим занимаются.

— Да, я слышал об этом. Надеюсь, ты не гоняешься за модой?

— Я? Да я, похоже, единственный человек в этом городе, у которого нет униформы. Так что модником меня никак не назовешь.

* * *

Вернувшись на Александрплац, я зашел к слесарю и попросил его сделать мне копию ключей от кабинета Ешоннека по тем слепкам, которые я получил. Я часто обращался к нему с такими просьбами, и он ни разу не задавал мне никаких вопросов. После этого я забрал белье из прачечной и поднялся к себе.

Не успел я подойти к двери своей конторы, как увидел у себя перед глазами удостоверение сотрудника Зипо, а под его расстегнутым серым фланелевым пиджаком пистолет системы «Вальтер».

— Наверное, вы и есть тот самый детектив. Мы ждем вас, чтобы кое-что обсудить.

У него были волосы горчичного цвета, свисавшие клоками, словно шерсть у овцы, а нос напоминал по форме пробку от бутылки шампанского. Его усы были шире, чем поля у сомбреро. Его спутник был типичным представителем арийской расы, каких изображают на прусских предвыборных афишах — с квадратным подбородком и выступающими скулами. Оба они смотрели на меня ледяными глазами и время от времени фыркали, словно я только и делал, что портил воздух или отпускал грязные шуточки.

— Если бы я знал, что вы здесь, я бы лучше остался в кино.

Стриженный, который показал мне удостоверение, тупо уставился на меня.

— Вас ждет криминальинспектор Диц, — сказал он.

Тот, которого он назвал Дицем и который, как я понял, был здесь старшим, сидел на краю моего стола и недовольно качал ногой.

— Вы простите, но у меня нет с собой книги для автографов, — сказал я и подошел к окну, где стояла фрау Протце. Она всхлипнула и, вытащив из рукава платочек, высморкалась. Не отнимая платок от носа, она обратилась ко мне:

— Вы меня извините, господин Гюнтер, но они ворвались сюда и все вверх дном перевернули. Я сказала им, что не знаю, где вы и когда вернетесь, и тогда они совсем распоясались. Никогда бы не подумала, что полицейские могут так неприлично себя вести.

— Это не полицейские, — сказал я. — Это свиньи в костюмах. Но вам лучше отправиться домой. Приходите завтра.