«Мартен» - [32]

К в а ш а (Директору). Заграничные образцы прислали?

Д и р е к т о р. Вам в кабинет сложили.

К в а ш а. Надо посмотреть.

Д и р е к т о р. Идите посмотрите.

Г л е б  О р е с т о в и ч. Необходимо тщательное изучение.

Д и р е к т о р. Изучайте.

К в а ш а. Невероятно.

Г л е б  О р е с т о в и ч. Но факт.

К в а ш а. Факт.

К в а ш а  и  Г л е б  О р е с т о в и ч  идут. К в а ш а  остановился, рассматривает топор. Д и р е к т о р, Х р у с т а л е в, Б а р г у з и н  поднимаются наверх, в комнату заводской редакции, где работает редактор  Д а в и д. Он беседует с  Р у д а к о в ы м. Наверху.

Р у д а к о в. А в заключение моей беседы для вашей заводской газеты я бы сказал так, просто и ясно, чтобы рабочий читатель понял мою мысль. Ну что ж! Постигла нас неудача с топором. Мы теперь вынуждены для рубки наших лесов выписывать продукцию концерна ДВМ. Тяжело. Дорого. Невыгодно. Знаем. Но своей продукции нет. Возникает вопрос: что же делать? На этот вопрос я отвечаю… И вот тут, товарищ, надо осторожно написать, чтобы сразу не пугать людей. Примерно так: здесь будут необходимы сложные и крупные мероприятия, может быть, капитальные строительства… не знаю. Во всяком случае, мы во имя общих наших задач будем жертвовать частными интересами этого завода. Вот и все.

Х р у с т а л е в. Ну?

Д и р е к т о р. Как здорово нам заграница-то по морде дала! А? Помню, на Алтае вот так же нас Колчак двинул. Я вам скажу, и бил же — по морде, по морде… Молодец!

Д а в и д. Кто?

Д и р е к т о р. Колчак. Выучил! А то мы тоже хорохорились. На знамя буквы нашили: «Шестая часть земли». А какая там, к черту, шестая, ежели вся завоеванная территория была только под ногами!

Х р у с т а л е в. Что же будем делать, директор?

Д и р е к т о р. Урильники делать надо, урильники. Ходовой товар. Стальные урильники для ответственных работников, вроде нас с тобой.

Внизу. Р а б о т н и ц ы несут на носилках землю.

П е р в а я  р а б о т н и ц а. Им что! И весь завод спалят.

В т о р а я  р а б о т н и ц а. Спалят.

П е р в а я  р а б о т н и ц а. Сукины дети!

В т о р а я  р а б о т н и ц а. Не сукины дети, а вредители.

П е р в а я  р а б о т н и ц а. Факт.

Уходят. Проходят мартеновцы. Возбуждены.

Г о л о с а. Говорю гадам: «Смотрите, гады!» Но не слушают, гадовые души!

— Остановят цех!

— А ты думал…

— Пожгут электропечи, а потом за мартен возьмутся!

И м а г у ж а. Бульно никураша… Бульно никураша. Зачим мастир Аблум себе брал планка давать? Зачим, говорю, Аблум выдвигалка даешь? Давай мине выдвигалка. Аблум — дурак-башка. Ему выдвигалка дает, рабочий разговор ни делает. Бульно никураша. Директор звать давай, на участок сажать, тюрьму сажать, сукин сын, подлюка!

Уходят. Наверху.

Д и р е к т о р (просматривая записи беседы с Рудаковым). Рано, товарищи, рано такие вещи опубликовывать. Панику на заводе поднять легко, а вот тушить ее кому?

Б а р г у з и н. Не сдаемся! Партколлектив в таком духе и резолюцию вынес. Не сдаемся!

Д и р е к т о р. Спланировать останов завода…

Р у д а к о в. При чем здесь партколлектив? При чем здесь «спланировать»? Моя задача весьма проста — найти выход из создавшегося положения. Что же, мы предлагали вам производить такую продукцию, которая не удовлетворяет потребителя? Поэтому я рекомендую не бросаться словами относительно планирования. Сами говорите — сели. А я не уеду отсюда до тех пор, пока не проведу намеченных мероприятий, ибо не имею права уехать. Поэтому не рано опубликовывать мою беседу. Я не привык работать за спиной у общественности, тайком от рабочих. (Встал.)

Директор. Так. Дуете, значит, под гору? Дуйте.

Р у д а к о в  уходит.

Х р у с т а л е в. А мы, значит, на гору.

Д и р е к т о р. Ну вот, треугольник, видели?.. Дела! С одной стороны, я Рудакову ничего не могу возразить. Человек с головой, дело понимает.

Б а р г у з и н. Вот тебе прямая директива, директор — молчи. Пускай он шурует, составляет планы, приказывает, а ты молчи. Отношения с ним не обостряй, но втихомолку мы будем делать свое.

Д и р е к т о р. Саботаж?

Б а р г у з и н. Плевать!.. (Горячо.) Формально он прав, а по существу… Что тебе твое чутье говорит? Что нам ударники скажут по существу? Нам воевать надо. Я сегодня ночью войну обдумал… Нет. Воевать будем за свой топор, за свой металл, за свою индустрию. Газетка твоя плохо зовется. Называй ее так: «В бой». Нет. Не «В бой» — «В атаку». «В атаку». Как смотришь, директор? Посидели — хватит. Массу мобилизуем, директор, до чернорабочего доведем боевые задачи, ярость подымем — прямо, конкретно, против концерна ДВМ. В чем дело? А?! Оборона. Чем не тезис?

Д и р е к т о р (Хрусталеву). Ну, завком, наваливаться надо… Переходи жить в свой кабинет.

Б а р г у з и н (Директору). Сегодня, в десять ночи, бюро в расширенном составе и с привлечением ударников. Пошли!.. Давид, ты эту беседу не печатай.

Х р у с т а л е в. Набери, пошли корректуру… поволынь.

Б а р г у з и н. Без моего разрешения не печатай. (Уходит.)

Звонит телефон.

Д а в и д. Редакция… А, черт, не слышно!.. (Дует в трубку.) Ну редакция… Ну здесь… Да. (Директору.) Петр Семенович, в мартеновский цех вас экстренно зовут. Какой-то кричит… Плавка…