Марсианский стройбат (Войны Марса) - [2]

Сергей присел на гусеницы бура, давая возможно начальству насладиться находкой. Он бы даже закурил, если бы мог. Но курить в забое строго-настрого запрещалось, да и как закуришь в шлеме-то?

– Да… видим… – оторопело произнесли в командном пункте голосом полковника Бастрыкина.

Непонятно было, то ли радуются, то ли льют слезы. Так всё было спокойно и размеренно – и на тебе! Земля вообще думу будет думать и чёртыхаться. Свалился всем на голову этот артефакт! Чернаков на всякий случай перекрестился и оглянул по сторонам, хотя за ним никто не наблюдал: безмолвное марсианское нутро, поблескивая кристаллами магнетита, смотрело на него абсолютно равнодушно. Это и раздражало. Подспудно хотелось какого-то движения, ответной реакции, тайного знака наконец. Ведь вгрызлись в планету, суеверно думал Чернаков, вгрызлись, а ей хоть бы хрен по деревне. Есть за что ненавидеть этот Марс.

– Чего расселся?! – ехидно спросил Чернаков, попав в рабочий забой.

Сквозь стекло шлема на него смотрело чернявое измученное лицо новичка: под глазами круги, губы дрожат, на кончике носа капля пота – не адаптировался ещё ни к марсианским суткам, ни к давлению, ни к отсутствию магнитного поля. Полгода назад Чернаков и сам был таким, но теперь ему наплевать на чужие страдания, теперь главное – грызть и грызть Марс, закапываться в его брюхо, строить побыстрее базу, обжиться и идти дальше. Новичок об этом даже не догадывается. Ему плохо, очень плохо. Плевать! Кого это интересует?

– Шланг менять надо…

Высокий и сутулый Чернаков казался старым и изношенным, как и любой марсианский механизм после полугода беспрестанной работы. Сергей капитана побаивался и старался лишний раз ему на глаза не попадаться.

– Так меняй! Чего сидишь?! И не особенно здесь!

Что товарищ капитан имел в виду, Сергей так и не понял. Моей дело маленькое, решил он и занялся буром. Потом прибежал узнать, в чем дело, бригадир второй бригады – старший сержант Жора Генацаревский. Вслед за ним подтянулось начальство всех рангов. В забой даже сунул нос главный повар Ноздрюхин, но, естественно так, чтобы его не заметило начальство во главе с заместителем генерала Зуева по безопасности – полковником Бастрыкиным. Потом прибыла главный врач, и только после этого явились специалисты, увешанные оборудование. Сергей помогал всем и изрядно устал. Он уставал быстрее, чем на Земле, потому что ещё не закончилась адаптация. Работать было некому, вот его и сунули в дело в нарушении всех норм и правил. В общем, к концу рабочего дня Сергей был никаким. Что там делают специалисты с этой колонной, его уже не интересовало. Он только сдал бур назад, освобождая пространство, дождался сменщика – Мишку Кораллова и поплёлся спать.

* * *

Бункер строителей находился в скале, или, как говорили – в берегу озера, справедливо полагая, что здесь когда-то была вода. Для того чтобы попасть в бункер, даже не требовалось подниматься на поверхность. Надо было только покинуть рабочий забой и пройти метров двести по ветке. Три шлюзовые камеры отделяли рабочую зону от бункера. После второй камеры можно было откинуть или снять шлем. Что Сергей с удовольствием и сделал, вдохнув прохладный воздух подземелья. Вдохнул, а выдохнуть забыл – на рельсах метров в десяти стоял Пашка Марфин, с круглой, как блин, физиономией. Во, бляха, тупо подумал Сергей и остановился. Точнее, замер, как пограничный столб.

Пашка стоял как раз в том месте, где под потолком горел фонарь, и поэтому его было хорошо видно. Рабочего шлема не нём не было, а от скафандра поднимался пар, словно Пашку облили кипятком.

– Привет… – прошептал Сергей и покрылся холодным потом, который стал стекать по лицу и шее в рабочий скафандр.

– Привет, – расплылся в улыбке Пашка. – Дай закурить!

– Так-к-к… – с трудом выдавил из себя Сергей. – Ну?..

Звуки вязли в горле, в коленках возникла предательская слабость. Впервые, он видел живого покойника. Даже на Марсе – это неизгладимое впечатление, хотя Марс предрасполагал к чудесам. Была у него такая особенность – внушать людям то, чего в реальности не было.

– А-а-а… ну да, – весело подмигнул ему Пашка, – я и забыл, что нельзя. Чего, смену сдал? Всё нормально?

– Сдал, – кивнул Сергей. – Всё нормально.

– К себе идёшь?

– Иду, – признался Сергей.

А что ему ещё было ответить человеку, который даже официально числился мертвецом?

– Ну пойдём вместе. Да не бойся ты, я не кусаюсь.

– Я и не боюсь, – выдавил Сергей из себя, стараясь не броситься сломя голову назад в капитану Чернакову, как к родному отцу, потому что бежать больше некуда: или вперёд, или назад.

Они пошли рядом. Сергей видел Пашку всего раза три – как раз за сутки до его исчезновения: первый раз на взлётном поле, когда Сергей покидал посадочную капсулу звездолета «Восток», а второй раз – у врача в кабинете, и третий раз в бригаде, перед тем, как Сергея заперли на карантин. Они-то всего успели перекинуться парой фраз. Карантинное помещение находилось здесь же – за жилыми боксами и было отделено тамбуром. Все две недели карантина Сергею полагалось смотреть по телевизору фильмы, да порой общаться с врачом, которая приходила брать у него анализы крови, а ещё он по интеркому каждый день рассказывал буровикам последние новости с Земли. Его слушали с неизменной жадностью, даже если он рассказывал одно и то же двадцать раз подряд, и задавали сотни наивных вопросов. Люди ещё не отвыкли от Земли, но и не привыкли к Марсу. Не обжились, не обтёрлись, не почувствовали планету. Она ещё была чужой, таинственной, поэтому метафизически непостижимой. В среде буровиков преобладали суеверия. На ночь кто-нибудь обязательно заводил разговор о «чёрном марсианине», неприкаянно бродящим по планете.