Марсианский проект С. П. Королёва - [76]

Коллективное творчество всем нравилось. Проводилось своеобразное подведение итогов достаточно осведомленными участниками прошедших за год событий. Честно говоря, в некоторых газетах усматривается склонность к представлению тех событий, ближе к которым оказывался я, но не потому, что они навязывались мной, а из-за того, что маловато добавляли остальные в силу своей занятости.

Собравшись вместе, мы обсуждали общий замысел, добавляли фрагменты, устанавливали масштаб для каждого, распределяли их между нами и отправлялись по своим рабочим местам, где каждый творил по своему усмотрению. Единого стиля не было — у каждого был свой. Моих персонажей, например, можно отличить по обуви — такие ботинки были на карикатурах Бориса Ефимова. Портретного сходства добивались сообща. На куске пергамина кто-то рисовал кружок. Другой, наложив сверху еще пергамин (рисунок не исправляли), добавлял характерный нос. Следующий на своем пергамине — другую деталь и через 2–3 минуты среди десятка рисунков портрет очередного героя становился узнаваемым всеми. Готовые фрагменты после обсуждения передавливались на планшет, обводились тушью и раскрашивались.

За день-два до Нового года очередная газета размером 2 × 1 м висела в коридоре, и огромная толпа переменного состава часами (увы, в рабочее время) сдержанно гоготала, постепенно вникая в содержание. То, что газеты обходились без слов, представлялось удобным, но иногда в рисунках можно было увидеть второй смысл и услышать неожиданный комментарий. Тут вступали в полемику специально подготовленные нами «толмачи», которые достойно разъясняли, что на самом деле нарисовано и как это нужно «правильно» понимать.

Мы в полной мере пользовались свободой слова, недоступной тогда для обычной прессы (конечно, в рамках, установленных режимом секретности). Напомню, что в те времена громко произнесенное в коридоре слово «ракета» уже могло считаться нарушением режима. Это накладывало определенные условия. За многие годы у нас не было никаких противоречий с руководством. Лишь однажды по моему недосмотру мы слегка «съехали за грань», но вопрос был тут же исчерпан. Об этом эпизоде можно прочитать в Примечании, ознакомившись сначала с газетой за 1965 год.

Наши руководители, хотя и становились персонажами многих карикатур, относилось к газетам благосклонно. В них не было злобы, а был здоровый юмор. К. Д. Бушуев, обычно, подходя к газете и разглядывая ее через головы зрителей, спрашивал: «Так, ну, где здесь я?» Однажды, ближе к обеду, к нему в кабинет зашел другой заместитель Королева С. О. Охапкин, которому пришлось в коридоре протискиваться через толпу. Он возмутился: «Константин Давыдович, что у Вас за безобразие — толпы людей стоят в коридоре в рабочее время разглядывают газету, смеются…» Бушуев, взглянув на часы, с улыбкой ответил: «Сергей Осипович, мои с утра уже посмотрели, а это твои смотрят».

Газеты хранились у меня в специально сваренном алюминиевом тубусе. В результате моего длительного пребывания на Байконуре и неоднократных реорганизаций с переездами они исчезли, и я не мог их отыскать долгое время. В середине 80-х их обнаружил Павел Владимирович Цыбин и передал мне. Но двух первых газет не было. Поэтому придется рассказать об их содержании устно.

Первая газета была выпущена в конце 1962 года. Главным его событием, я напомню, было утверждение эскизного проекта по ракете Н1 и в его составе проекта межпланетного комплекса для экспедиции на Марс на ЖРД. В газете был изображен красивый старинный парусник, который символизировал межпланетный корабль, отправлявшийся от Земли или от ОКБ-1 в просторы вселенной. Саша Максименко, рисовавший этот парусник акварелью, теперь на компьютере воспроизвел его условную схему (только Новый год должен быть 1963). На палубе разворачивались события с участием сотрудников нашего отдела. Корабль уверенно шел вперед под парусами против ветра. На парусе по-латыни было написано: «Через тернии к звездам». Этот девиз долгие годы кочевал из газеты в газету вместе с обрывками паруса.

Как-то выйдя в коридор из комнаты, где рисовали газету, я столкнулся с Юрием Гагариным, приехавшим поздравить с Новым годом Михаила Клавдиевича. Пригласив его к нам в комнату, я показал ему газету и попросил пожелать что-нибудь отделу к предстоящему празднику. Прямо во весь парус он написал длинное послание со словами благодарности отделу за корабль «Восток» и пожеланием новому кораблю дальнего счастливого плавания. Видимо, это красивое искреннее обращение к коллективу первого космонавта и стало причиной того, что наша первая, а вместе с ней и вторая газеты находятся по сей день в одной из частных коллекций.

Помню, по соображениям режима, я даже Гагарину не сказал, что это корабль для экспедиции на Марс. Никаких марсианских признаков не было заметно, и зрители воспринимали его как символический корабль. Более того, Максименко, рисовавший парусник 45 лет назад, теперь искренне убеждал меня, что он рисовал тогда «Восток» (он не работал в группе по ТМК) и что было это в 1961 году. Но общий замысел рисовал я, знал о нем и Адамович, бывший тогда редактором ежемесячных стенгазет. Максименко согласился со мной, не найдя объяснений тому, почему обломки этого корабля кочуют из газеты в газету, почему рядом с ними изображены Лавров, Алгунов (занимавшийся ТМК) и НЭК, не имеющий к «Востоку» отношения, и, наконец, что за отчет П-583 торчит из земли около останков корабля в газете 1967 года. Я показал, как сложно было рисовать «совсекретные» события и как легко можно было принять миф за истину, а истину за миф.