Марсианские войны - [137]

Жар от расплавленного камня бил в лицо, пот застилал глаза. Обожженный лоб пронзала судорожная боль.

Впереди появился проем. Еще шире, чем казалось издали.

— Ай-я! — закричал Казар, и оба они рухнули в бездну.

* * *

— Это хан Пес! — взорвался Телиан Пиар, утратив всю свою внешнюю безмятежность.

— Что? — Комо Дат даже привстал.

— Я узнал его. Этот человек едет на коне хана Пса, а на лбу у него черное пятно от ожога.

— Он выжег знак Белой Карты? — взревел Комо Дат.

— Да. И уничтожил подкожный микропередатчик, — подтвердил Пиар.

— Вот это пес! — Комо Дат покачал головой, находясь под впечатлением увиденного.

Оба марсианина снова повернулись к обзорному экрану, наблюдая за разворачивающейся под ними картиной разрушения и смерти.

* * *

Стена продолжала оседать, когда копыта Чино ударились о камни. Белый жеребец споткнулся один раз, второй… Его ноги искали устойчивой опоры, но не находили.

В конце концов, он не столько сошел, сколько съехал вниз, подстегиваемый нарастающим грохотом приближающейся орды. Обняв Чино за шею, Казар просто старался удержаться.

* * *

— Я сам убью этого упрямого монгола, если только он останется в живых, — сквозь зубы процедил Комо Дат.

— Похоже, ему это удастся, — сказал Пиар.

— Тогда я лично заберу у него жизнь, — ответил Дат, подсаживаясь на место стрелка к лучевой пушке.

* * *

Казар понял, что будет жить, когда копыта его коня коснулись мягкой земли.

— Ай-я! — крикнул он, пришпоривая Чино, чтобы успеть уйти на безопасное расстояние от накатывающей сзади орды.

Обернувшись, он увидел падающих с Великой Стены лошадей. Их ноги, лишившись привычной опоры, искали ее в воздухе. Уставшие после многочасовой непрерывной скачки, они приземлялись на ослабшие ноги, спотыкались и падали на бок. На какое-то мгновение перед ним мелькнула Утренняя Лань, вцепившаяся в гриву своей кобылы. В следующий миг она уже пропала из виду.

Шеренга за шеренгой люди и кони скатывались со стены, сталкиваясь, крича, увеличивая этот страшный комок плоти.

Гордость поднялась в сердце хана, когда он увидел, что его воины до последнего вздоха продолжают вести огонь. Костяные Головы почти не стреляли в ответ, отступив при виде отчаянной храбрости монголов…

А колонны все шли и шли, грохот копыт звучал барабанным боем безжалостной судьбы. Провал между двумя стенами быстро заполнялся, из-под серой каменной пыли, поднявшейся над местом катастрофы, доносились стоны и крики раненых и хрип лошадей.

Немало монголов выжило. Однако большинство погибло. Они падали и падали, пока те, что оказались внизу, уже просто не могли выползти и задохнулись.

Казар стоял поодаль, зная, что ничем не может помочь, и что если близким ему людям удастся выжить, то только по прихоти судьбы, а не благодаря кому-то.

Край расплывающегося облака пыли накрыл и его, и Казар подумал, что ради безопасности стоит, наверное, укрыться под его серым покровом, так как небесные шатры по-прежнему висели над головой и, возможно, искали его. Задыхаясь и щурясь, Казар подъехал поближе к провалу и закричал:

— Утренняя Лань! Утренняя Лань!

Ему никто не ответил.

— Ариунболд!

Тишина. Только тут Казар вспомнил, что его верный штандартоносец погиб, превратившись прямо на его глазах в клуб дыма. В это трудно было поверить, и боль сжала сердце хана.

— Герел! Герел! Твой хан ищет тебя!

— Я здесь, — раздался хриплый голос.

Прикрыв глаза, Казар направил коня в направлении голоса.

— Где ты, Герел? Я иду.

— Здесь, мой хан.

Казар нашел его на куче щебня и камней. Герел лежал на спине, по лицу его текла кровь.

— Ты ранен? — спросил Казар, спешиваясь.

— Нет, но мы обречены.

— Мы живы. А значит, не обречены.

— Костяные Головы убивают монголов.

Казар поднял голову. Совсем низко над ними висел кажущийся огромной птицей небесный шатер. Из него никто не стрелял. Кое-кто из монголов еще вел огонь, не причиняя кораблю видимого вреда.

— Твоя орда сражается до конца, — сказал Герел, когда Казар помог ему подняться.

— Это их долг, они же принесли клятву верности, — горько усмехнулся Казар.

В воздухе разносился тошновато-кислый запах крови, внутренностей, блевотины. Казар опустил руку на плечо Герела.

— Я ищу Утреннюю Лань. Где она?

— Не знаю. Я заботился о собственном спасении и не следил за ней.

Казар нахмурился.

— Я не стану тебя ругать, хотя…

Испепеляющий луч ударил в камень справа от Казара, оставив только столбик дыма от валуна.

— Началось, — сказал Герел, оглядываясь по сторонам. — Они уничтожат нас. Мы обманули смерть только для того, чтобы умереть немного позже.

Второй луч ударил еще ближе, почти в то место, где только что стоял Казар. Только теперь его там не оказалось. Он схватил Герела за плечи, развернул лицом к себе.

— Герелхан, мы можем умереть, но можем и выжить.

— Это решит судьба, — согласился Герел.

— Это решит судьба, но в этот час я хочу, чтобы ты принял доспехи Чингисхана.

— Я?

— Да, — ответил Казар, поспешно избавляясь от панциря.

— Но я недостоин такой чести…

— Это решает только твой хан. Там, в руинах смерти я должен отыскать Утреннюю Лань и не хочу, чтобы доспехи мне мешали. Но и бросить в кучу мусора то, что служило мне так долго, я не могу. Посему доверяю их тебе.