Марсиане - [23]

– Наверное, нас уже зафиксировали ваши сейсмо-графы.

– Да, было хорошо, – мягко рассмеялась она. – Даже Земля сдвинулась с места.

– На несколько тысяч километров, – с трудом сдерживаясь, хихикнул он.

Подавить смех было труднее, чем звуки любви.

Скрыть подобное происшествие в группе – не говоря уже о шатре, – тем более столь малочисленной, конечно, невозможно. Поэтому следующим утром Айлин поймала несколько острых взглядов от Джона, немного улыбок от миссис М. Утро выдалось ясным, и, сложив шатер в тележку, они двинулись в дорогу. Айлин шагала, насвистывая себе под нос. Когда они спустились к просторной ровной поверхности на дне устья каньона, они с Роджером вышли на свою частоту 33.

– Ты правда думаешь, что эта вымоина не будет выглядеть лучше с какими-нибудь кактусами и шалфеем, например? Или если тут прорастет трава?

– Да, мне нравится как есть. Видишь вон пятиугольник из скал? – Он указал пальцем. – Красиво, да?

Благодаря радиосвязи они могли идти вдали друг от друга и продолжать общение, и никто не знал, что они разговаривали. И они общались. Все говорили о том, что было важно для них, – о ясности выражения мыслей, о быстроте чувств, о внимании к мирам других, о вере в эти миры. Говорили об этом и о другом, но и сами их миры иногда оказывались связаны самыми обычными, простейшими вещами.

– Взгляни на ту скалу.

– Как здорово она выглядит на фоне неба – до нее, наверное, километров сто, но кажется, можно дотронуться рукой.

– И все такое красное.

– Да. Красный Марс, люблю его. Я за красный Марс.

Она задумалась над этими словами. Они спускались по расширяющемуся каньону впереди всех, шагая по противоположным склонам. Вскоре им предстояло оказаться в мире городов – большом широком мире. Там было очень много людей, и все, кто встретился здесь, могли больше никогда больше не увидеть друг друга. С другой стороны… она посмотрела через каньон на высокую непропорциональную фигуру, шагающую по дюнам с кошачьей марсианской грацией. Будто танцуя.

– Сколько тебе лет? – спросила она.

– Двадцать шесть.

– Ничего себе! – На лице у него было немало морщин. Видимо, это от солнца.

– Что?

– Я думала, тебе больше.

– Нет.

– И сколько ты уже этим занимаешься?

– Чем, хожу по каньонам?

– Да.

– С шести лет.

– Ого.

Это объясняло, откуда он так хорошо знал все об этой планете.

Она решила пересечь каньон, чтобы оказаться рядом с ним. Он, увидев это, спустился по своему склону, и они пошли по центру вымоины.

– Можно я схожу с тобой в новый поход?

Он посмотрел на нее: за забралом просматривалась усмешка.

– О да. Есть еще много каньонов, которые стоит увидеть.

Каньон разверзся, затем выровнялся, и его стены слились в широкую, присыпанную валунами равнину, на которой, на отдалении нескольких километров, располагалось мелкое поселение. Айлин уже немного различала его на расстоянии – оно походило на стеклянный замок, будто их шатер, только гораздо больше. А позади него – гора Олимп, что уходила своей вершиной высоко в небо.

III. Архейский заговор

Маленьким красным человечкам не нравилось терраформирование. В их понимании оно сулило разрушение всего и вся – как глобальное потепление на Земле, только на пару величин хуже, как обычно. На Марсе все имело силу на пару величин бо́льшую, чем на Земле. Ну, или около того.

Конечно, определить степень родства между маленькими красными человечками и внедрившимися земными организмами уже тогда было непросто. Чтобы лучше это понять, вспомните, что у маленьких красных человечков были еще более маленькие и старые двоюродные братья. А именно археи – тот самый третий домен живых организмов наряду с бактериями и эукариотами, – а также, в данном случае, жителями панспермического облака, которое четыре миллиарда лет назад спустилось на Марс из космоса, пролетев много световых лет от своего самозарождения близ ранней звезды второго поколения. В основном это вроде бы Thermoproteus и Methanospirillum, а также немного Haloferax. Они были гипертермофилами [13], поэтому обильные бомбардировки Марса вполне им подходили. Но затем некоторые из этих путешественников оторвались от поверхности после метеоритного удара и перелетели на Землю, оплодотворив третью планету и начав тем самым долгий путь земной эволюции. Так и получается, что вся земная жизнь на самом деле имеет марсианские корни, в некотором узком смысле, хотя, по правде сказать, она гораздо древнее.

Позднее Пол Баньян, дальний потомок этих панспермических архей, вернулся на Марс – к тому времени уже холодный и будто бы пустой, за исключением некоторых древних, что таились в глубине вулканических пустот. Пол и его синий бык по кличке Малыш, как вы помните, были повержены Большим человеком, который вдавил их глубоко в планету, – сквозь кору и мантию Пол достиг самого ядра. Затем семейство бактерий, что жили внутри Пола, разбрелись по всему реголиту, после чего начали криптоэндолитический большой скачок. Этот скачок послужил самым первым субмарсианским терраформированием, которое в результате своей эволюции привело к возникновению тех маленьких красных человечков, какими мы их знаем.

Так марсиане вернулись вновь, причем почти такими же маленькими, как в первый раз, – всего на пару величин крупнее, чем прежде, да-да. Но степень родства между маленькими красными человечками и археями также была не из простых. Наверное, они приходились троюродными правнуками? Пожалуй, как-то так.