Маршал Конев - [51]

— Василий Данилович, — спросил Конев, как только Соколовский вошёл, — какими силами мы располагаем, чтобы не дать противнику сомкнуть этот коридор? — И карандашом провёл по указанному месту прорыва: — Вот тут. С обеих сторон. Особенно у самого его основания — у Зборова и Колтова. Думаю именно здесь немецкое командование будет пытаться подрезать нас. Закрыть с таким трудом пробитую брешь и задушить начавшуюся операцию. Как думаешь?

— Да, это очевидно, — согласился Соколовский. — Противник, по данным разведки, лихорадочно сколачивает в этих местах ударные группы. А что мы можем противопоставить? — Соколовский задумался. — Прежде всего, конечно, авиацию. Лётчики генерала Полбина очень хорошо себя проявили в борьбе с танковой группировкой, атаковавшей подразделения тридцать восьмой армии из района Зборова.

— Лётчики — это понятно. А ещё?

— У нас имеется в резерве несколько артиллерийских и истребительно-противотанковых полков, две мотострелковые бригады, отдельный танковый полк…

— Хорошо. Распределите эти силы так, чтобы укрепить ими действующие армии на наиболее опасных направлениях. Подготовьте приказ. Кроме того, я решил ввести в бой по Колтовскому коридору третью гвардейскую танковую армию.

— Я такого же мнения, — согласился Соколовский. — Когда танкисты выйдут на оперативный простор, нам всем будет легче. Противник же, наоборот, окажется в безвыходном положении.

— Тогда не теряйте времени. Действуйте. Вслед за Рыбалко пойдут и танкисты Лелюшенко. Риск велик, но другого выхода из создавшегося положения не нахожу, — твердо распорядился Конев. — И, помолчав, добавил: — Генералу Рыбалко я предварительно сообщу своё решение. Пусть прогревает моторы — готовится к стремительному рывку.

Сказав это, маршал вошёл в операторскую, попросил:

— Соедините меня с Рыбалко.

Переговорив с командующим танковой армией и убедившись, что тот настроен по-боевому, Иван Степанович отдал распоряжение генералу Курочкину:

— Павел Алексеевич, я принял решение о вводе в прорыв армии Рыбалко. Вам надо во что бы то ни стало удержать горловину и обеспечить проход танкистов. Иначе задохнёмся и сорвём операцию. В ваше распоряжение дополнительно прибудут мотострелки и артиллеристы.

— Понял вас. Приму все возможные меры.

17

Все усилия противника закрыть пробитый советскими армиями коридор оказались тщетными. Контратаки выдвинутых из резервов танковых дивизий были отбиты, и немцы понесли большие потери. Со всех участков к командующему группой армий «Северная Украина» генерал-полковнику Гарпе неслись просьбы о помощи, о выделении дополнительных сил. Гарпе негодовал:

— Что я им пошлю?! У меня больше нет резервов, и обращаться за ними к фюреру бесполезно. Надо понимать общую ситуацию на фронте! Резервы нужны не только для отражения русского наступления под Минском, но и для противодействия американцам и англичанам, высадившимся в Нормандии. Я это понимаю. Почему же командующие армиями и корпусами не могут этого осознать? Пусть перегруппировывают наличные силы и контратакуют. Непрерывно контратакуют. Надо закрыть эту брешь, пока она не разрослась до катастрофических размеров…

Гарпе очень осторожно докладывал в ставку Гитлера о положении его участка фронта. И не сообщил о прорыве русских на Львовском направлении, считая, что он незначителен и его легко можно закрыть усилиями вверенных ему войск. Более значительный прорыв на Рава-Русском направлении уже нельзя было скрыть. Поэтому, чтобы как-то оправдать себя в глазах Гитлера, Гарпе докладывал: на правом фланге продвижение русских повсюду остановлено и их незначительный прорыв успешно ликвидируется.

Но одно дело — доклад в ставку и совсем другое — реальность. Едва командующий группой переговорил с Гитлером, как ему принесли донесение о появлении русских танков под Зборовом — в глубоком тылу немецких войск. Генерал-полковник Гарпе помрачнел, сосредоточенно уставив взгляд на то место карты, где ромбиками было обозначено продвижение советских танков.

— Как они там оказались? — недоумённо спрашивал он.

— Прошли по лесам и заболоченным участкам, сбивая наши заслоны.

Гарпе опять взглянул на карту:

— У нас же здесь проходят сильно укреплённая противотанковая оборона! Создано несколько опорных узлов!

— Они обошли их. Русские танки чертовски проходимы. Им не страшны ни пески, ни болотистые места. По раскисшей глине они идут ещё быстрее…

— Чёрт побери этих русских! — выругался генерал. — Наши танкисты не желают месить глину, хотя я приказывал идти лесами, а выскакивают на шоссе, где гибнут от русской авиации. Я имею в виду нашу восьмую дивизию. Русские же нарочно лезут в непролазную грязь, чтобы обойти наши узлы сопротивления.

Гарпе нервно бросил на стол карандаш и заходил по комнате.

— Чёрт знает что! — вновь чертыхнулся он, обращаясь к начальнику штаба. — Вы наметили, чем можно остановить и уничтожить непрошеные русские танки?

— План есть, — ответил начальник штаба, раскладывая принесённую карту. — Прежде всего бросаем на противника штурмовую авиацию. Одновременно ударами танковых дивизий с двух сторон пытаемся закрыть пробитый русскими коридор, чтобы отрезать соединения от баз снабжения и покончить с ними. — Начальник штаба поставил на карту в том месте, где обозначены находившиеся в тылу немцев советские танки, жирный крест.