Маршал Конев - [34]

Командарм, до этого похваливший личный состав разведбатальона за умение скрытно и согласованно действовать, немало удивился, когда комбат пожаловался ему, что его подчинённые притомились без настоящего дела.

— А какое же дело вам ещё нужно? — хмуря брови, сказал генерал. — Вот начнутся бои — ещё напляшетесь по раскисшим дорогам.

— В разведку рвутся бойцы, — уточнил комбат Петренко.

— Вы, капитан, будто первый день служите в армии, — рассердился командарм. — Будет приказ — пойдёте в разведку. Думаю, ещё не раз. А пока занимайтесь боевой подготовкой, совершенствуйте своё мастерство, осваивайте боевой опыт, оружие, технику.

— Есть! — козырнул Петренко и вздохнул.

В глубине души он очень расстроился. Опытный разведчик понимал, к чему идёт дело. Начнётся наступление, и бросят их, попавших под руку, на отражение какой-нибудь контратаки. И полягут из-за чьей-то ошибки его лучшие поисковики. Обидно будет, что своего главного предназначения не выполнят люди, на специальную подготовку которых потребовалось столько сил и времени.

Погоревал капитан, погоревал да понемногу и успокоился: целыми днями, а порой и ночами тренировал он подчинённых в поле, заставляя из окапываться, маскироваться, учил бесшумному захвату «языков». А между тем время вновь готовило крутой поворот в его судьбе. Штаб фронта распорядился подобрать несколько кандидатур из числа опытных и надёжных разведчиков для выполнения особого задания в тылу врага. В разведотделе армии вспомнили о капитане, позволившем себе беспокоить командующего. Вскоре Петренко, собрав свои пожитки, направился в штаб фронта. Там с ним впервые беседовал сам маршал Конев.

…Двое суток шли разведчики под проливным дождём, больше по лесным тропам, не решаясь развести костёр, чтобы обсушиться и обогреться. Четверо «беженцев», отступавших вместе с немецкими войсками. У них были надёжные документы, выданные «немецкими комендатурами», но они не торопились предъявлять их. Имена и фамилии в документах подлинные. Так было решено, чтобы не трудиться с запоминанием и не путаться. Двое мужчин и две женщины. В случае необходимости могли выдать себя за мужей и жён. Когда их впервые свели вместе, Наташа Круглова, увидев капитана, воскликнула, не удержавшись:

— Опять вы?!

— Да, я, — ответил Петренко.

— Знакомы? — спросил начальник разведотдела.

— Приходилось встречаться, — усмехнулся Петренко. «Не пойду с ним, ни за что не пойду, — думала Наташа, пытаясь найти причину, которая позволила бы ей отказаться от выполнения задания. — Такой нахал…» Но тут же вспомнила, что именно этот капитан помог ей попасть на передний край, в роту…

— Так-так, — загадочно произнёс начальник разведотдела, поглядывая на Петренко. — Усы придётся сбрить. Очень запоминающаяся деталь.

— Есть, сбрить усы, — покорно ответил Петренко.

В тот же вечер он лишился усов, которыми очень гордился. И теперь, шагая по разбухшей от непрерывных ливней дороге, время от времени, забываясь, крутил рукой то один, то другой воображаемый ус.

Мужчины несли два увесистых рюкзака, набитые одеждой, запасами продовольствия. В одном из них в старое тряпье была завёрнута портативная рация, в другом — питание для неё. На девушках тоже рюкзаки, поменьше. Кроме еды и одежды, в них хранились ещё запасы медикаментов: ведь Наташа пошла с группой в качестве медицинской сестры. Выбор пал на неё ещё и потому, что Наташа в начале войны окончила краткосрочные курсы радисток. И хотя она изрядно подзабыла эту науку, эти навыки могут пригодиться. Маша, её теперешняя подруга, наоборот, слыла опытной радисткой при скромных медицинских познаниях. Но она уже бывала в тылу противника и всякий раз действовала смело, уверенно.

До своей теперешней явки, сообщённой по радио командиром партизанского отряда, они добрались уже в темноте, соблюдая все меры предосторожности Петренко обрадовался первому успеху группы. Имелась возможность обсушиться, а заодно до ночи, когда наверняка придётся действовать, и сориентироваться в обстановке. Своей радости, однако, Петренко ничем не выдавал. Был сдержан и сосредоточен, краток на слово. Он первым вошёл в избу, поздоровался с хозяином, спросил, здесь ли проживает Копась с семьёй. Получив утвердительный ответ, спокойно назвал пароль. А услышав отзыв, дружески протянул хозяину руку. Потом открыл дверь на крыльцо, позвал:

— Проходите, ребята.

Когда все вошли в избу, хозяин Никодим Копась окинул каждого внимательным взглядом, будто запоминая, усмехнулся:

— Ребят-то у вас, однако, маловато.

— Да, — в тон ему улыбнулся Петренко. — Можно сказать, баш на баш. Решили, что так сподручнее.

Копась предложил пройти к печке, просушиться. Наташа подсела поближе к плите, расправила мокрую юбку. Хозяйка, отрекомендовавшись Прасковьей Петровной, а по-уличному — бабкой Парасей, предложила:

— Девочки, пройдите за перегородку. Юбки и блузки можно снять, выжать и над плитой повесить — просушить. Я вам на смену что-нибудь подберу.

Наташа и Мария обрадовались, быстро зашли за перегородку, и вскоре их верхняя одежда парилась над плитой. Мужчины сняли рубашки и тоже повесили их сушиться. Обстановка складывалась домашняя, располагающая к взаимному доверию.