Марш Смерти Русского охранного корпуса - [34]
Что же представлял контингент работников, которых предстояло охранять служащим РГЗО? По некоторым сведениям, в 1942 г. 70 % персонала данного оловянного и цинкового рудника составляли профессиональные рабочие, 17 % – лица, выполнявшие повинность в рамках трудовой службы, а 13 % являлись «военнопленными»[288].
В случае со второй категорией речь идет о мобилизованном гражданском населении, которое, согласно распоряжению сербских властей от 29 декабря 1941 г. (изданному «с подачи» оккупационной администрации), было обязано нести трудовую повинность в рамках Обязательной трудовой службы. Призыву в ее ряды подлежали лица мужского пола от 17 до 45 лет, в течение нескольких месяцев задействовавшиеся на работах в различных отраслях промышленности и хозяйства[289]. Под «военнопленными» же понимаются захваченные в различных районах страны повстанцы, а также лица, признанные виновными в пособничестве им.
Фактически на руднике функционировал концентрационный лагерь, известный под названием «Первый туннель». В работах послевоенных югославских авторов описывались крайне тяжелые условия труда, постоянные избиения осужденных со стороны охраны, частые случаи заболевания тифом и цингой, приводившие к высокой смертности. Новые партии политических заключенных поступали в лагерь регулярно. Известно, например, о переводе в «Первый туннель» в 1943 г., по крайней мере, двух групп из фильтрационного лагеря Саймиште, использовавшегося для содержания пленных и арестованных сторонников Тито и Михайловича.
Об отправке в более ранний период – 31 октября 1942 г. – из того же Саймиште еще одной группы в 120 заключенных имеются свидетельские показания. Отец одного из входивших в ее состав коммунистов, Драгутина Цуцича, Неманя, вспоминал: «В октябре 1942 года ушел транспорт на Трепчу. Тогда я видел его [сына – А.С.] на железнодорожной станции в Топчидере. Конвоировали их белогвардейцы»[290]. Из этого можно сделать вывод, что этапирование работников также было возложено на русскую заводскую охрану.
В общей сложности в подотряде было четыре сотни: 5-я юнкерская, 6-я, 7-я, укомплектованная бывшими кавалеристами и 8-я артиллерийская, с четырьмя легкими полевыми орудиями. Основные силы разместились в городских казармах, о которых юнкер Павел Соколов вспоминал: «Наши казармы оставались заброшенными со времени войны, и были в таком состоянии, как они были брошены своими прошлыми обитателями, а может и грабителями из местного населения. Кругом было запустение, разруха, в некоторых помещениях были кучи тряпья, окровавленные бинты, каски, предметы снаряжения»[291].
10 мая генерал Бадер издал распоряжение о сосредоточении всех сил 3-го отряда в полосе 717-й пехотной дивизии, то есть в районе албанской границы.
Согласно ему, I подотряд должен был передислоцироваться в Косовскую Митровицу немедленно, a III – после окончания развертывания, 16 мая. Немецкие части, до этого обеспечивавшие охрану промышленных и хозяйственных объектов, переключались на проведение активных акций против повстанцев, а их функции ложились на плечи РГЗО[292].
Подотряд Черепова сдал свои позиции людям Зборовского 14 мая и отбыл в Вучитрн, где занял местные казармы [293]. Штаб отряда и III подотряд прибыли из Топ-чидера в Косовскую Митровицу 20 мая и разместились в Сокольском доме, казармах и в ряде других мест в городе. Чуть раньше, 15 мая, в Белграде прошел парад подразделения, который принимали Нойхаузен, Кевиш, Штейфон, Лихтенекер, Крейтер и другие высокопоставленные лица. Оно заслужило «двойную похвалу» начальства. На смотре была также торжественно зачитана «грамота Вождя Рейха по поводу награждения доктора Голубева» (которое, как писалось выше, состоялось в тот же день)[294].
Несмотря на то, что основной задачей отряда была охрана вверенных ему объектов, периодически практиковались прочесывания местности в поисках повстанцев, а также несение службы у албанской границы с целью борьбы с контрабандой (осуществлялось попеременно одной сотней из Косовской Митровицы и одной – из Вучитрна). Павел Соколов вспоминал об одном из таких приграничных дежурств, в котором участвовала его 5-я сотня, усиленная немецким отделением связи с радиостанцией и несколькими вьючными лошадьми: «Когда подошли к сельцу, которое должно было стать нашим опорным пунктом, лежащему в небольшой котловине, то заметили там фигурки людей в незнакомой военной форме. Оказалось, что там итальянцы.
Немецкий офицер, руководивший отрядом, отправился на переговоры. Видимо, разговор происходил на высоких тонах, т. к. вернувшись он приказал занять позиции на охватывающих котловину склонах и находиться в боевой готовности. Через полчаса колонна «союзников» потянулась из села»[295].
Иногда такие дежурства заканчивались стычками с криминальными группами. В одной из них осенью 1942 г. «арнаутскими разбойниками» был убит юнкер Осташкин. Родившийся в Смоленской губернии, окончивший русскую гимназию в Праге и пражскую академию художеств, он работал учителем в Подкарпатье (ныне – Закарпатская область Украины). Данная входившая в состав бывшей Чехословакии территория в марте 1939 г. была захвачена венгерскими войсками и включена в состав Венгрии. Через апухтинское представительство Осташкин поступил на службу в РГЗО, оставив в Закарпатье годовалого сына, мать которого умерла при родах
